Она присела на краешек скамьи у входа и робко попросила взять её на самолёт. Весь облик её был трагический. Девушка рассказала, что зовут её Галиной. Она бывшая певица, в Москве жила в Криво-Арбатском переулке, работала сперва в театре (Одиссею было странно слышать, что в нынешней Москве люди могут ходить по чёрным вечерним улицам, где душат и грабят, на спектакли), потом в советском учреждении. Но оттуда её уволили, так как начальнику не понравилось, что хорошенькая секретарша не захотела уступить его грязным домогательствам. Месяц назад от голода у неё умерла мать, тогда девушка решила пробираться в Астрахань, где у неё служит на волжской флотилии старший брат, ибо в Москве её тоже ожидает неминуемая смерть от холода и голода.
Судорожными движениями трясущихся пальцев девушка раскрыла сумочку. На пол посыпались обесцененные деньги бывшей империи и многомиллионные ассигнации эпохи временного правительства. Цветных бумажек было много, целая кипа.
– Это всё, что у меня есть.
Она уронила голову на руки, чуть слышно прошептав:
– Это накопления нашей семьи за много лет, покойный батюшка очень заботился, чтобы я не осталась без приданного.
Нежные плечи её затряслись от плача.
– Ну, зачем же. Мы ведь понимаем…
На грубом лице комиссара появилась неприятная ухмылочка. Сальным взглядом мужлан «обшаривал» точёную фигурку хорошенькой бабёнки и, кажется, был не против взять её с собой, конечно при условии, что с ним миловидная особа станет более сговорчивой, чем со своим прежним московским начальником.
– Конечно, сударыня, мы возьмём вас, и без всякой платы! – поспешил заверить девушку Одиссей и выразительно взглянул на комиссара.
В глазах Галины стояли слёзы благодарности, бледные губы её дрожали.
– Храни вас господь! – взволновано проговорила она.
Одиссею было очень приятно, оттого, что слова благодарности столь прекрасного создания обращены в первую очередь к нему. Хотя, строго говоря, он не имел полномочий принимать такие решения. Вильмонт же, как начальник экспедиции, не спешил говорить ни «да», ни «нет».
Анри Николаевич пригласил гостью за стол. Она была страшно голодна. Поэтому генерал выждал немного пока девушка поест, а затем принялся задавать вопросы о её жизни в Москве, словно желая поймать на лжи. Лукову это было чрезвычайно неприятно: «Как можно подозревать столь прелестное создание? – сердито думал молодой человек. – Бедняжка уже хлебнула столько горя в свои юные годы, что хватит на пятерых взрослых! И вообще она такая трогательная, что надо иметь чёрствое сердце, чтобы вместо сочувствия оскорблять и причинять ей новую боль недоверием. Сейчас чего доброго он потребует, чтобы она спела, доказав, что не соврала о своей профессии».