5. Харон
Броневик пришлось оставить. Лес был достаточно густым для того, чтобы не пропускать в свои недра непрошеных гостей на стальных машинах. И Стрелок шагал по совершенно неизвестной земле, навьюченный припасами как последний мул. Деревья вокруг росли исключительно лиственные, но он в них скверно разбирался и смог определить только берёзы по белым стволам и клёны по острым листьям. А листья устилали всю землю, хотя лето только началось. Где не было шелестящего ковра, из плодородной почвы тянулись стебли сотни разновидностей трав, добавляя в буро-жёлтый покров все оттенки зелёного. Стрелку не часто доводилось встречаться с таким разнообразием, он больше привык к выжженной равнине или зарослям невысокого кустарника. И главное, он не мыслил путешествия днём без голубого купола неба над головой и золотой монеты солнца на нём, а здесь кроны смыкались прохудившимся шатром, дробя свободную синеву на тысячи осколков. Кое-где попадались ягоды, а иногда и грибы. Стрелок их не собирал, и вовсе не потому, что они были активны - он ничего не знал об их съедобности. Пару раз он замечал небольших зверьков, проворно скачущих по ветвям. Изредка слышались птичьи голоса. Стрелок вспомнил, когда был в лесу в последний раз. Прошло не больше года с того момента. Тогда он двинулся на север, в холодные заболоченные равнины. И на его пути встал сосновый лес. Он возник так внезапно, что Стрелок сперва не поверил глазам - на одном берегу реки простиралась степь, а на другом высились исполинские стволы.
В тот раз его влекло на север желание добраться до одного из убежищ, входившего в первый десяток. И он добрался. Это убежище находилось недалеко от Петербурга, и было, пожалуй, самым странным из всех. Оно предназначалось для "сохранения культурного достояния России". Там был огромный склад, который заполнили свезёнными со всей страны шедеврами. Места в этом убежище отдали деятелям искусства: поэтам, художникам, писателям, музыкантам. Правительство решило, что они смогут творить и после конца света. Оказалось, что не смогли. Искусство оказалось никому не нужным, никто не обращал внимания на предметы не приносящие пользы. "Может мир стал честнее, может радиоактивный дождь смыл с него позолоту, обнаружив под ней ржавчину?", - так сказал Стрелку один писатель, живший там до этого времени. Но писатель Стрелку не очень понравился, он был слишком стар и печален, только и мог, что рассуждать об ушедших временах. Больше его позабавил художник, бросающий в костерок под самогонным аппаратом полотна великих мастеров голландского возрождения... Судьба "культурного" бункера не отличалась от сотен других убежищ, с той лишь разницей, что все процессы там шли с большей остротой. Например, суицид: обычно с жизнью кончали 8-15% проживающих, а здесь - больше четверти. Или нервные срывы и депрессии: 50-70% в обычных, и больше 90% здесь. Тонкие творческие натуры не могли смириться со своей невостребованностью. Вообще-то Стрелку было так же наплевать на искусство, как и всем остальным, он пришёл туда не за этим. Он хотел узнать расположение некоторых военных объектов, координаты которых должны были упоминаться в тамошних архивах. Тогда ему и попалась запись об "урагане", о тех местах, куда поставлялись "экспериментальные образцы". Ну и, конечно, Стрелок не смог удержаться от соблазна...