Глина, проклятая глина!.. Дело почти не подвигается!
Петер совсем потерял чувство времени.
Стоят? Еще стоят…
Силы на исходе. Нет, не успеть!.. Окоп еще так мелок. Окоп или могила?.. Танки тронулись! Такого страха он еще никогда не испытывал.
Глубже, глубже в землю!
Вот он! Трехметровый, низкий, угрюмый лоб из серой стали! В последнее мгновение, бросаясь на дно окопа, Петер с невыразимым ужасом увидел прямо перёд собой измазанные землей широкие звенья гусеницы танка. Петер вжался в землю, обхватил голову руками. Его обдало жарким дыханием мотора, запахом разогретого масла и бензина. Несусветный грохот рвал барабанные перепонки. На голову посыпались комья глины… Уши резанул чей-то предсмертный дикий крик. Ядовито пахнуло выхлопными газами…
Потом – словно сто лет прошло – он встал. Слева и справа бледные как привидения стояли в своих окопах Карл и Франц. Весь перемазанный глиной Карл проговорил, стуча зубами:
– Это у меня не от страха, от нервного напряжения…
Петер вспомнил – за минувшие двадцать с лишним минут он ни разу не подумал о друзьях.
Танки раздавили насмерть двух юнкеров. Третьему не повезло, он сразу же натолкнулся на толстые корни и, бросив лопату, убежал.
«Дядя Хайни» бесстрастно приказал:
– Погибших юнкеров похоронить со всеми воинскими почестями. Труса списать в штрафной батальон. Остальных зачислить в новую дивизию СС – дивизию «Викинг»!
Вечером Франц сказал:
– Надо напиться, господа! Закончилась подготовка к жизни!
– Скорее к смерти! – косо усмехнулся Карл.
Шурган. Черная буря. Вот уже целый час бушует она в бескрайней степи. Партизаны рвутся вперед, крепко взявшись за руки, наперекор урагану, назло ветру, снегу и пыли. Ни зги не видать. Черное небо и черную землю – все смешала степная буря.
Все, казалось, предусмотрел командир, только не это. Правду сказать, он слышал от Максимыча об этих черных бурях, но ведь и Максимыч говорил, что случаются они не зимой, а осенью, когда мало снега.
Ребята и так еле шли, шли уже пять часов подряд, а тут этот чертов смерч!
Каждый перед боевой операцией думал о своем. А командира, Леонида Черняховского, мучила вот уже много часов одна мысль: «Приказано перекрыть железную дорогу. Минировать и уйти или минировать и напасть на эшелон?..»
И снова и снова вспоминал командир события последних двух месяцев. В памяти вставал решающий разговор в астраханской спецшколе…
– Дошли до ручки? – напрямик, не скрывая горечи, спросил он, быстро пробежав глазами список личного состава диверсионно-разведывательной группы «Максим». – Не группа, а гроза немецких оккупантов!