Этого достаточно.
– Вдет…, – начала было Стася, но на полуслове захлебнулась зевком, столь сладким, что впору было пробормотать: «Ай, ерунда, потом», – и закрыть глаза. Но упрямства ей было не занимать, продолжила: – В детстве однажды подслушала каких-то дворовых старух. Они как раз нас с тобой обсуждали – дескать, близняшки, какая прелесть, сю-сю-сю, все как обычно. И вдруг одна сказала – дескать, если кто-то из близнецов умрет, второй немедленно умирает тоже. Буквально в тот же день. В крайнем случае, на следующий.
– Боже мой, какая чушь. И ты поверила?
– Ну а как ты думаешь? Когда мне было четыре года, я верила всему, что говорят взрослые. И ты, кстати, тоже. Просто тех дурацких старух не слышал, вперед убежал. А я потом все время думала, что когда тебя убьют на войне, я тоже сразу умру… Ну что ты так смотришь? Ты же мальчик! А я в то время думала, что всех мальчиков убивают на войне. Фильмов насмотрелась, песен наслушалась, и вот такая у меня была картина мира. И я очень испугалась.
Вздохнул.
– Вообще-то могу себе представить. Просто уже забыл, каким сам был в четыре года. И какая каша была в голове.
– Ты, наверное, все равно не испугался бы, – вздохнула Стася. – Вся храбрость, выданная нам на двоих, почему-то досталась тебе. Зато я сграбастала все упрямство.
Невольно улыбнулся.
– Это точно.
– И тогда я решила, что не хочу умирать вместе с тобой. И стала искать выход. И придумала, что нам просто надо перестать быть близнецами. Для начала можно отрастить косы и носить платья, пусть всем будет видно, какие мы с тобой разные. Но этого, конечно, было мало. В детстве, сам знаешь, с формулировками не очень. Теперь я сказала бы, что старалась разорвать нашу связь. И сделала в этом направлении предостаточно, ты в курсе. Только ничего, конечно, не вышло. Можно сколько угодно ходить в другую школу, а все равно просыпаться ночью от того, что у тебя заболел зуб. Можно поселиться в Буэнос-Айресе, но это совершенно не избавляет от повинности быть счастливой, когда где-то далеко, за всеми мировыми океанами, ты встретил прекрасную девушку – например. И от полугода депрессии – только оттого, что ты с этой девицей расстался. О чем я, разумеется, узнала много позже, несколько лет спустя, и не от тебя, а от мамы… Ай, неважно. Главное, ты понял, о чем я говорю.
Подумал: «Еще как понял. Но до сих пор был уверен, что это только я могу расхохотаться среди ночи от того, что кто-то пощекотал тебе пятку».
Сказал:
– Спасибо, что ты рассказываешь. Для меня это важно. Но слушай. Ладно – в четыре года. И даже в семь, и в десять лет. Но неужели ты до сегодняшнего дня продолжала верить в дурацкую байку про близнецов, непременно умирающих в один день?