Солнце, яростный белый гигант спектрального А-класса, жгло вовсю, несмотря даже на развернутую на орбите защитную сеть. В небе не было ни облачка, так что в бирюзовой вышине можно было разглядеть мерцание шестиугольных сегментов сети, а если напрячь глаза, то и исполинское кольцо орбитальной боевой станции проекта «Гибралтар», построенной еще во время Войны Поколений и пятьдесят лет назад переведенной в режим автономной консервации. Какое-то время ходили слухи, что планету откроют для новой волны поселенцев, а станцию переделают в транспортный терминал, но потом все как-то заглохло. Тихая Миля оставалась единственным поселением, а триста с небольшим ее обитателей единственными представителями человечества в этом секторе Галактики. Барлоу, как и других, это более чем устраивало. Жару и другие мелкие неудобства, связанные с жизнью в удаленной провинции, вполне можно было терпеть, пока Тихая Миля оставалась действительно тихой.
На окраине Барлоу миновал лавку городского похоронных дел мастера Луки де Вриса. Господин де Врис вопреки жаре был, как всегда, одет в черный костюм-тройку, мешком висевший на его тощем долговязом теле. Он приветствовал проходившего Барлоу, стоя в дверях с неизменным выражением скорби и участия на узком как нож лице с глубоко запавшими щеками. Про де Вриса говорили, что он большой знаток своего дела, не только высококлассный гробовщик, бальзамировщик, камнерез, мастер высокохудожественной ковки и посмертного макияжа, но и творец проникновенных эпитафий. Желающим убедиться в том, что молва не лжет, достаточно было пройти всего сотню шагов до городского кладбища, полюбоваться прекрасными надгробиями и памятниками, прослезиться над полными скорби строфами, которыми Лука де Врис провожал своих любимых клиентов в последний путь, высекая их в камне или оставляя на память поколениям в витках бронзы.
Раскланявшись с поэтом гробовой доски, Барлоу миновал наконец городскую черту и быстрым шагом поднялся на холм, где шесть лет назад приобрел участок и построил скромный деревянный дом в духе первых колонистов. С облегчением он окунулся в кондиционированную прохладу жилища, где не замедлил избавиться от одежды и принять холодный душ. С большой тщательностью он намылил голову новоприобретенным шампунем, особо старательно втирая его в те места, где волосы предательски поредели. После душа Барлоу переоделся в тонкий халат, наполнил графин ледяным чаем и отправился на веранду с книгой из своей небольшой, но тщательно подобранной библиотеки, предпочтение в которой, несомненно, отдавалось толстым монографиям по психологии Чужих рас и историческим исследованиям.