С исчезновением грофа вдова Бигли как по команде перестала извергать ругань и угрозы и начала чмокать губами и говорить «кис-кис», сообщая коту, что опасность миновала. Зверь послушно выполз из-под кресла, запрыгнул хозяйке на колени и начал ласкаться, бодая ее головой в остренький подбородок.
Барлоу наконец позволил себе облегченно вздохнуть.
– Энцио, спасибо, не ожидал, – искренне сказал он. – Я твой должник.
– Не стоит, сеньор, – серьезно ответил Энцио и отключил питание «Протазана». – Вы бы для меня, надеюсь, сделали то же самое.
Не дожидаясь ответного признания, он шагнул обратно в помещение бистро, на секунду задержался в дверях.
– Принести вам сигару, сеньор Барлоу?
– Нет, дружище, – ответил Барлоу. – Думаю, мне стоит в ближайшее время поберечь здоровье. Пойду я, пожалуй, домой. Запиши на мой счет, что там причитается.
– Сегодня Энцио угощает, – значительно сказал толстяк и вдруг расплылся в улыбке. – Вы же угадали секретный ингредиент, уговор есть уговор.
На прощание Барлоу от души пожал потную мягкую ладонь, лежавшую недавно на «контуре камикадзе». Обернулся к вдове Бигли, приподнял шляпу над изрядно вспотевшими редкими волосами. Вдова послала ему воздушный поцелуй.
– Видишь, котик, – сказала она. – Господин Барлоу настоящий мужчина. Как он дал укорот этим стервятникам. Такой храбрец. И такие манеры. Точь-в-точь полковник Бигли в молодости. Пока не начал пить и не пустил, скотина, всю мою жизнь с ним под откос. А какой он был красавец, кавалер, герой Второй Ягдарской. Голову мне вскружил, влюбилась, как девчонка. А ведь мне сам губернатор Танзима руку предлагал, сердце и долю в Передовых Промышленных Системах. А я, эх… Я рассказывала тебе, котик, как мы познакомились с губернатором Лорексом?
Кот вдовы Бигли молчал, слушал и жмурил на солнце мудрые янтарные глаза. Хозяйка кормила его, чесала спину и разрешала спать на ее подушке. Хозяйка прогнала страшного, черного, гибкого, чей запах приводил кота в ужас и ярость, а шипение заставило напустить лужу под креслом. Хозяйка была Богом, а Богу позволительно не помнить, какие истории он рассказывает уже в стотысячный раз. Бог будет говорить, он слушать, а потом Бог заснет как всегда на полуслове. И он, кот, чье место на коленях Бога, будет хранить его сон.
Часы на ратуше пробили полдень.
* * *
Остаток дня Барлоу провел как обычно. Копался в парнике, читал на веранде, смотрел новости, готовил ужин. После ужина он вышел из дома, но не на прогулку, а в ожидании гостя.
Со стороны города, уже погрузившегося в сумерки, донесся душераздирающий треск и лязг. Барлоу улыбнулся. Подобной какофонией могло сопровождаться явление только одного жителя Тихой Мили.