Свитские офицеры шумно и подобострастно поддержали генерала…
К Бахчисараю посольство подъехало шестнадцатого июня и остановилось в трех верстах от города: приближаться к окраине Веселицкий отсоветовал.
— В диване решено: если мы войдем в город — война! — предостерег он Щербинина.
На этот раз Евдоким Алексеевич послушал резидента, отпустил дефтердара и гвардейцев и приказал ставить лагерь на широком поле, между узкой дорогой на Акмесджит и покатой белокаменной скалой. Скала прикрыла лагерь с тыла, на флангах расставили усиленные караулы, разместили пушки. Ровное, открытое поле исключало возможность скрытого подхода к лагерю — любой отряд, пеший или конный, был бы замечен за две-три версты.
Солдаты еще продолжали ставить последние палатки, выстраивать повозки в вагенбург, когда со стороны Бахчисарая показались три десятка всадников.
Веселицкий приложился к зрительной трубе, рассмотрел тех, кто ехал впереди, и, обернувшись к Щербинину, пояснил:
— Это люди хана: Мегмет-мурза, Абдувелли-ага и Тинай-ага.
Татар остановили караулы; свиту задержали, а послов провели к палатке Щербинина.
Евдоким Алексеевич принял их подчеркнуто сдержанно.
— Всему татарскому народу должно быть хорошо известно намерение ее императорского величества утвердить навечно вольность и благоденствие Крыма под покровительством российского скипетра. Я прибыл сюда, чтобы торжественным трактатом закрепить сохранение Крымской области в свободном и независимом состоянии под собственным татарским верховным правительством.
— А зачем такая большая свита? — спросил Тинай-ага.
— Оной требует достоинство торжественного посольства, — заметил Щербинин.
— А зачем Прозор-паша в наших землях с войском стоит? Мы же ваши союзники.
— Это сделано для вашей собственной безопасности. Разве вам неведомо, что некоторые мурзы с дурным умыслом собирают воинов в тайных местах?
Татары быстро переглянулись.
— С каким умыслом? — встревоженно спросил Мегмет-мурза.
— Чтобы призвать в Крым турок и вместе с ними похитить дарованную народу вольность.
— Вы, конечно, не знаете, что из Карасубазара в Стамбул отправлен некий эфенди с просьбой к султану прислать двадцать кораблей с десантом, — вставил Веселицкий, выразительно оглядев татар.
— Укажите тех, кто эту ложь насказал! — злобно сверкнув глазами, подскочил с места Мегмет-мурза.
— Копии писем получены из Стамбула! — отрезал Щербинин, повысив голос.
(Он не назвал имя Аведена Тухманова, выведавшего в Карасубазаре о поездке эфенди, не потому, что пожалел конфидента, — такой ответ делал его предыдущие слова более весомыми, давая понять чиновникам, что русским известны все крымские тайны.)