— Уж не его ли это ведут? — хмыкнул Орлов, глядя за спину Обрескова.
Алексей Михайлович обернулся.
По аллее в сопровождении советника Александра Пиния и двух солдат шагал человек, одетый в турецкое платье. Это был переводчик Османа — Ризо.
Подойдя к столу, Ризо отвесил низкий поклон, сказал по-итальянски (русского языка он не знал), что Осман-эфенди просит уважить его преклонный возраст, усталость после длительного путешествия и перенести начало конгресса на неделю.
— Неделю? — взметнул крылатую бровь Орлов. Я полагаю…
Обресков, чувствуя, что граф скажет сейчас какую-то резкость, бесцеремонно перебил его:
— Передайте почтенному эфенди, что мы согласны подождать неделю. Но не более! Ибо постановление желаемого всеми мира вряд ли стоит откладывать надолго.
— Солдаты увели Ризо.
Орлов сверкнул глазами:
— Я бы попросил вас, милостивый государь…
Обресков снова не дал ему договорить — пояснил примирительно:
— На проверку полномочий и прочие мелочи все равно уйдет несколько дней. Стоит ли начинать конгресс нанесением обид туркам?
— Я угодничать перед ними не намерен! — потряс кулаком Орлов.
— Я тоже… Только не вижу резона злить турок с первого дня. Все еще впереди!..
Орлов горячился зря: уже первые, предварительные, встречи, начавшиеся на следующее утро, показали, что рассудительный Обресков был прав. Едва Пиний и Ризо представили друг другу для ознакомления копии полномочных грамот своих послов, зоркий глаз российского советника обнаружил, что Яссини-заде именуется в грамоте просто полномочным министром, но не имеет положенного в таких случаях посольского характера.
Пиний доложил об этом Орлову и Обрескову, а те — при посещении турецкого лагеря — прямо заявили Осману о невозможности начать конгресс в неравных полномочиях.
— Яссини-заде — шейх храма Ай-София и, стало быть, особа неполитическая, — невозмутимо пояснил Осман-эфенди. — Посольский характер ему, как лицу духовному, совсем неприличествует.
— Принятые в свете обычаи — и вам сие хорошо известно! — обязывают соответствия послов достоинству представляемых ими держав, — заметил поучающе Обресков. — Стороны не могут негоциировать, не имея равного друг с другом ранга.
— Но духовные лица раньше у нас в посольства не включались, — возразил Осман. — Давайте в виде особенности примем этот его характер и начнем конгресс.
— В таком случае мы согласны на принятие всеми нами звания полномочных министров и не называться послами, — предложил Обресков.
— Мы обсудим это, — пообещал Осман.
Спустя день Ризо принес короткую записку. Осман сообщил, что