Назначенный главнокомандующим армией генерал-фельдмаршал Степан Федорович Апраксин, встревоженный скверным состоянием вверенных ему войск, несколько раз писал в Петербург о многочисленных недостатках, но в ответ получал от Конференции[5] прежние приказы, иногда изрядно удивлявшие его своей несерьезностью. Так, на просьбы о скорейшей присылке рекрутов для должного укомплектования полков фельдмаршалу предложили поставить в строй всех офицерских денщиков.
Узнав об этом, Долгоруков недоумевающе рассмеялся:
— Какие из них солдаты? Они ж привыкли более прислуживать, чем воевать!..
Но Апраксину было не до смеха. Попав в жесткую зависимость от Конференции, он должен был согласовывать с ней все свои планы и приказы войскам. Лишенный инициативы командующий превратился фактически в простого исполнителя чужой воли. Но при этом — что важно подчеркнуть! — оставался главным ответчиком в случае неудачи.
Зима и весна 1757 года прошли в медленном сосредоточении сил, и лишь в мае фельдмаршал двинул армию в Восточную Пруссию.
Произошедшие к этому времени перестановки в командном составе коснулись и Долгорукова, который получил под начало несколько полков, входивших в бригаду генерал-поручика князя Александра Голицына.
Несмотря на все усилия генералов и офицеров ускорить движение колонн, отягощенные огромными обозами полки двигались крайне медленно, проходя за день каких-нибудь 12–13 верст. И в Пруссию передовые части армии вступили лишь в начале августа.
Методично занимая попадавшиеся на пути города и селения, русское войско держало направление на крепость Кенигсберг, которую прикрывала 40-тысячная армия прусского фельдмаршала Иоганна Левальда.
Левальд был опытным полководцем, с помощью кавалерийских разъездов и лазутчиков внимательно следил за продвижением Апраксина, и когда тот приблизился к деревне Гросс-Егерсдорф, бросил вперед 40 эскадронов кавалерии, чтобы выявить силы и точное местоположение неприятеля и окончательно определить план задуманного, сражения. А план был достаточно прост — сперва атаковать левый фланг русских, а затем нанести сокрушающий удар по центру.
Проведенная Левальдом рекогносцировка насторожила русских генералов. Многие из них считали, что пруссаки готовы к атаке, и предложили Апраксину развернуть армию в боевой порядок.
— Левальд намерен на нас напасть уже в ближайший день-два, — говорил, хмурясь, командир 2-й дивизии генерал-аншеф Василий Лопухин. — И ежели мы по-прежнему продолжим маршировать, то станем легкой добычей его многочисленной кавалерии.
Лопухина поддержали другие генералы, также опасавшиеся внезапной атаки пруссаков. Однако ему возразил командир 1-й дивизии генерал-аншеф Вилим Фермор.