Со дня своего отъезда Освальд фон Эттерсберг, казалось, почти пропал без вести. Графиня никогда не говорила о своем племяннике и на вопросы Рюстова отвечала холодно и кратко, что Освальд прекрасно чувствует себя в столице, но что он очень редко пишет своим родственникам. Очевидно, она не желала касаться этой темы и потому всегда старалась избегать ее. Но странно было то, что Эдмунд никогда не упоминал имени своего двоюродного брата, к которому всегда питал горячее чувство, что напоминание о нем было неприятно и ему. Вероятно, перед отъездом Освальда между ним и Эдмундом произошла новая ссора, и разрыв стал окончательным.
Утомленная раздумьем и грезами, Гедвига откинулась в кресле. Она хорошо слышала, как открылась дверь соседней комнаты, как раздались приближавшиеся шаги, но, полагая, что это возвратился Эдмунд, не переменила позы, и только когда пришедший вошел в комнату, устало повернула голову в его сторону.
Девушку словно поразило громом. Вспыхнув горячей краской, вся трепеща, она вскочила с места, глядя на дверь. Что она испытывала, она не знала, не отдавала себе отчета, но имя, бессознательно сорвавшееся с ее уст, и тон, которым она произнесла его, выдали все:
– Освальд!..
На пороге действительно стоял Освальд. Отправляясь в Эттерсберг, он должен был подготовиться к возможности свидания с Гедвигой, однако и для него эта встреча была совершенно неожиданной. В первый момент он стоял в нерешительности, но когда услышал свое имя из уст любимой девушки, осмелел. В один миг он очутился рядом с ней и воскликнул:
– Гедвига, я испугал вас?
Действительно, Гедвига была почти без чувств. Но все же она нашла в себе силы произнести:
– Вы явились так неожиданно, так внезапно…
– Мне некогда было известить о своем приезде. Дело касается одного очень важного обстоятельства, по поводу которого мне необходимо лично переговорить с Эдмундом.
Освальд произносил слова, не давая себе отчета в том, что говорит; он не отрываясь смотрел на девушку. Один миг свидания уничтожил все, что с громадным трудом было достигнуто в течение двухмесячной разлуки.
Гедвига хотела была повернуться и уйти.
– Я… я позову Эдмунда, – пролепетала она.
– О моем приезде ему уже доложено. Не бегите так от меня, Гедвига! Неужели вы не хотите подарить мне хотя бы одну минуту?
Девушка остановилась. Этот упрек приковал ее к месту, но она не посмела ничего на него ответить.
– Я приехал не ради своих интересов, – продолжал Освальд. – Завтра я уже уеду. Я не мог предполагать, что сейчас вы находитесь в Эттерсберге, иначе я избавил бы нас обоих от этого свидания.