Отношения с ученицами тоже наладились. Девочки перестали дичиться и смущаться, привыкли ко мне и, похоже, стали видеть во мне кого-то наподобие старшей сестры, с которой можно поделиться секретами. Только Сара по-прежнему держалась прохладно-отстраненно, но я не оставляла надежды подружиться и с ней. Иной раз я поражалась тому, насколько неправильным было мое первое впечатление от учениц. Кристина, которую я сочла застенчивой серой мышкой, была, по сути, неформальным лидером. Говорила она мало, но к каждому ее слову подруги прислушивались и с каждым решением соглашались. К тому же у девочки было замечательное чувство юмора - тонкое, доброе, над ее остротами смеялись все, включая меня. Блондинка Виола, внешне производившая впечатление несколько флегматичной особы, на деле обладала острым умом и редкостной сообразительностью. Тем не менее, она охотно уступала пальму первенства подруге и, как я могла заметить, нисколько не заботилась о производимом ею на других впечатлении. Она, как и Сара, держалась особняком, только не из-за каких-либо жизненных обстоятельств, как последняя, а в силу своего характера. Пожалуй, именно ей труднее всего будет впоследствии встретить того мужчину, с которым она будет счастлива в браке. В Эстеле я не ошиблась - она действительно оказалась самой неробкой из девочек, более того, именно она иногда подбивала подруг на малочисленные проказы. Причем Виола принимала в них участие, только чтобы не отставать от подруг, а Кристина могла даже запретить какую-нибудь особо опасную на ее взгляд проделку. Леона была милой смешливой девушкой, увы, не особо умной. Но это с лихвой компенсировалось ее добротой и жизнелюбием и я неоднократно замечала, что прочие относятся к ней с особой теплотой. Сара же никого к себе близко не подпускала, была со всеми ровна и вежлива - и только. Виола как-то сказала мне, что с другими девочками она не откровенничает даже наедине и попыток подружиться не делает.
Конечно, все эти выводы я сделала далеко не сразу, но многое о своих ученицах смогла понять уже после первой недели занятий.
Младших девочек я тоже видела неоднократно: в трапезной и на прогулке в саду. Но их всегда сопровождали сестры-наставницы и возможности о чем-либо поговорить с ними у меня не было. Однако же могу признаться, что эта ситуация меня ни капли не расстраивала: пособниками контрабандистов ученицы вряд ли были, если даже кто-то из них случайно и заметил что-нибудь необычное, то вряд ли стал бы рассказывать об этом совсем незнакомой учительнице, а судьбами их я особо не интересовалась - мне вполне хватало своих подопечных. Понемногу я присматривалась к сестрам и паломницам. Последние приезжали в Обитель на разный срок, от трех дней и едва ли не до пары месяцев. Несколько женщин успели за время моего пребывания приехать и уехать, их имен я так и не смогла узнать, а лица лишь смутно припоминались. Из долгожителей, по рассказам все той же Софии, в Обители сейчас находилось трое: неоднократно упомянутая Берта Толье, особа весьма подозрительная, нейра Петра Неолли, пожилая дама с седыми волосами и согбенной спиной - она приезжала раз в год, но задерживалась надолго, сестрам не докучала и проводила дни в молитве, и нейра Фиона Лизье, приехавшая в Обитель во второй раз. Нейре Фионе было под шестьдесят, однако на вид она была крепка и здорова. Прибыла она несколько дней назад, однако же сообщила сестре Веролии, что намеренна задержаться недели на три. Этих двоих я тоже на всякий случай рассмотрела украдкой получше, чтобы потом описать их внешность сотрудникам Управления. Не то, чтобы я подозревала кого-нибудь из них всерьез, но лишняя бдительность в моей ситуации помешать никак не могла.