Войдя к ней в комнату, он нашел ее стоящей перед зеркалом. Она приветствовала его словами:
— Доброе утро, любимый кузен.
Он подошел к ней и низко поклонился.
Изабель продолжала:
— Я заметила, что вы были озабочены, когда сегодня утром расстались со мной. Вы взяли меня за руку, теперь я прошу вас дать мне вашу. Я отказывалась поцеловать вас, теперь же я вас поцелую.
С непринужденной грацией она подошла к нему и чмокнула в щеку, затем взяла его об руку и, подведя к софе, продолжала:
— Вы сказали мне, дорогой друг, что очень хотели поговорить со мной о дружбе. Сядем и немного поболтаем.
Изабель вот уже восьмой день репетировала сцену из пьесы «С любовью не шутят», и Морис с неохотой вошел в роль Пердикана, неумело продекламировав:
— Я спал… или я сплю сейчас?
— Нет! — запротестовала Изабель. — Не так, ты все испортил!
— Надеюсь, твой Пердикан сможет сыграть лучше, — сказал Морис.
— К счастью, да. Его играет Жан–Люк. Ты же знаешь его. Он недавно репетировал здесь.
Изабель мечтала стать второй Сарой Бернар. Взяв роль из пьесы, она как бы жила другой жизнью. В ее театральной студии ошивались бесчисленные Жан–Люки, и все они были уверены, что стоят на пути к мировой славе.
— Сегодня вечером у нас репетиция, — продолжала она. — Второй акт из пятой сцены. Я безумно волнуюсь перед выступлением.
Морис заметил это по ее оживлению и блеску в глазах.
— Это признак таланта, — сказал он.
— Хорошо, если бы так.
Изабель вздохнула. Ей было девятнадцать лет, и у нее была прекрасная девичья фигура. В пуловере и длинных брюках она стояла босиком на ковре и курила сигарету, не теряя от всего этого женственности и свежести.
У нее были белокурые волосы, собранные в виде конского хвоста. Над небольшим вздернутым носиком сверкали голубые глаза, а когда она улыбалась, на ее округлых детских щеках появлялись две ямочки.
Морис задумчиво смотрел на нее. Он был очарован ее видом и взволнован нахлынувшими воспоминаниями. Изабель была очень похожа на свою мать. Она унаследовала от нее внешность и изящество, темперамент, артистические способности и ту прирожденную грацию, которой невозможно научиться.
Изабель — это все, что осталось у Мориса от счастливого брака, который смерть разрушила так рано.
— Извини, что я тебе помешал, — сказал Морис, — но я ищу последний номер «Криминалистики», который я дал тебе.
Она указала на битком набитые книжные полки.
— Он должен быть где–то там.
— Ты читала интервью с Даниэлем?
— Нет, еще не читала.
Настроение у нее испортилось, так как отец обратил мало внимания на ее сценическое искусство. Она сказала ему об этом.