— Не сердись, сокровище мое, но Даниэль прислал мне начало нового романа, большую роль в котором играет это интервью. Его история — поразительная смесь вымысла и правды. В ней говорится, например, также и обо мне.
— И обо мне тоже?
Морис улыбнулся:
— Нет, тебя он позабыл.
— Это не слишком мило с его стороны, — совершенно серьезно проговорила девушка.
— Ты сердишься?
— Нет, но если он о тебе упомянул, то мог бы написать и обо мне, о моих планах и целях.
— Смотри–ка, да ты уже думаешь о рекламе!
— Почему бы и нет?
— А если его роман будет экранизирован?..
— Это он сделает и продаст, как все другие…
— Прежде он должен написать его.
— И если потом будут снимать фильм, то, возможно, у него найдется роль и для меня. У него такие большие связи, что он и в самом деле может сделать кое–что для меня.
С этого момента беседа пошла по руслу, которое Морис совсем не мог оценить. Изабель продолжала развивать ту же тему. Она не видела препятствий к тому, чтобы Даниэль помог ей сниматься в фильмах.
— Он же утверждает, что он твой друг, — сказала она.
— Так считает не только он, но и я.
Она пожала плечами.
— Я вовсе не претендую на главную роль. Для начала я была бы рада второстепенной.
— А как быть с театральной школой?
— Ах, эта театральная школа! Мне еще так долго учиться в ней, а вот если я снимусь в фильме…
Желание дочери как можно скорее сделать карьеру огорчило Мориса.
— Почему ты так спешишь? — спросил он.
— Как же не спешить, папа? Мы живем в эпоху больших скоростей. Теперь все спешат. Ты, конечно, принадлежишь к старой школе.
— Скажешь тоже. Я что же, по–твоему, — дряхлый старик?
— Ты самый молодой отец во всем мире, — возразила она и поцеловала его. — Самый молодой и самый лучший!
У него от сердца отлегло, однако почувствовать себя полностью счастливым мешала нечистая совесть. Ведь по его просьбе Даниэль может и отказаться протежировать Изабель. Кто же прав? Изабель со своими желаниями, своим честолюбием и молодостью, или он, озабоченный отец, не желающий, чтобы его дитя заблудилось в дремучем лесу кинематографа? Но, может быть, со временем дитя и не будет съедено волком?
В прихожей раздался телефонный звонок, и Изабель вскочила.
— Это Жан–Люк! — крикнула она и выскочила из комнаты.
Морис задумчиво покачал головой и опустился на пол около книжных полок. Вытаскивая журналы, он все время думал о планах своей дочери. В один прекрасный момент она перейдет на свои хлеба и покинет его. Тогда квартира станет ужасно пустой.
«И тогда я останусь один», — с тяжелым сердцем думал Морис. Почувствовав прикосновение к своей ноге, он опустил глаза и увидел Милорда, который терся о его ноги. Он смотрел на своего хозяина таким взглядом, словно хотел сказать: «У тебя еще останусь я».