Заметив огорчение на лице отца, она добавила:
— Извини.
— Ну, зачем же извиняться?
Он заставил себя улыбнуться и положил руку ей на плечо. Она вышла к Жан–Люку, ожидавшему ее в прихожей. Морис снова подумал, что тот, со своей посредственной внешностью, не производит впечатления молодого любовника.
— Когда ты придешь? — спросил Морис.
— Вероятно, к девяти — половине десятого.
— Не беспокойтесь, мсье, — сказал Жан–Люк. — Я провожу ее домой. У меня машина…
У Жана–Люка была старая четырехместная машина с красным кузовом, на котором белой краской были написаны всякие безумные изречения.
— Обо мне не беспокойтесь, — предупредил Морис, — меня сегодня вечером, вероятно, не будет.
Лицо Изабель омрачилось.
— Это из–за Даниэля?
Вместо ответа он кивнул, не желая посвящать дочь в свои планы.
— Желаю вам успеха в сегодняшней репетиции, — сказал он.
— Спасибо! — крикнули молодые люди и сбежали по лестнице.
Морис вернулся к себе в кабинет. Он в третий раз перечитал одну страницу текста, чтобы окончательно убедиться, и выкурил еще полсигареты. Наконец он решительно встал и надел пальто.
Не спускавший с него глаз кот подбежал к двери и сел, вытянув хвост.
— Да, верно, я совсем про тебя забыл.
Морис вздохнул и пошел на кухню.
— Я не оставлю тебя голодным. Если у меня нет аппетита, то ты же не виноват.
Милорд имел обыкновение требовать пищу в определенное время. Морис открыл банку консервов и положил их в мисочку, в которой обычно лежала сочная снедь: смесь фарша из легких и свежей рыбы. Милорд с явным презрением обнюхал свою еду.
— Очень жаль, мой малыш, но сегодня мне некогда.
Не обращая внимания на жалобное мяуканье Милорда, он вышел из дома. Легкий ветер дул сквозь листву каштана. Морис поднял от холода воротник и направился к своей машине. С учетом заторов в движении, он должен был приехать на улицу Гей–Люссака минут через сорок.
Эти вычисления оказались правильными: он был вынужден объехать вокруг дома, прежде чем нашел место, чтобы припарковать свою машину.
В доме Валери он нашел на двери консьержки лист с фамилиями жильцов. Там значилось: «Валери Жубелин, пятый этаж, налево».
Лестница была широкая и чистая, хотя стены уже требовали побелки. Дойдя до пятого этажа, Морис стал раздумывать:
«Должен ли я вообще вмешиваться в это? Что мне ей сказать? Что это, собственно, даст?»
Но, возможно, причиной его колебаний была просто трусость. Он решительно нажал на кнопку звонка. Один, два, три раза прозвенел звонок, видимо, в пустой квартире. Было без десяти минут семь.
«Она еще не пришла», — подумал Морис и стал спускаться по лестнице. Он снова стал уверять себя, что ничего определенного не случилось, что просто нужно дождаться возвращения мадемуазель Жубелин. На другой стороне улицы он увидел кафе. Он занял там столик у окна, чтобы наблюдать за входом в дом номер пятьдесят семь.