Как только привели Константина к аге, тот спросил его: «Кто ты такой, откуда пришел в наш город и как зовут тебя?»
– Я издалека, еду в Анатолию, исповедую христианскую веру, а имя мое Константин.
– А если найдется здесь человек, который обличит тебя и докажет, что ты турок?
– Едва ли это возможно, потому что я христианин.
В это время приступил чиновник аги и, обращаясь к Константину, сказал:
– Напрасно силишься доказать, что ты не турок! Да не ты ли брат смирнского турка-ювелира? А я это очень хорошо знаю, и никто меня в этом не разуверит.
Тогда Константин, видя, что все это случилось по Божиему смотрению и что, наконец, настало время предать себя на мучение, мужественно отвечал:
– Да, действительно, я был турком, но недолго находился в беззаконной мусульманской вере, ибо Господь мой Иисус Христос, по Своей великой милости, извел меня из тьмы и привел к истинному свету, теперь же попираю вашу веру со всеми обрядами, которая ведет всех ее последователей в вечную погибель [1, с. 390–391].
Слыша хулу своей веры, ага приказал бить Константина и потом заключить в темницу, пока обдумает дальнейшую его участь. Между тем, он написал к Мосхонисийскому паше, прося его приехать немедленно по весьма важному делу. Паша не замедлил с приездом, и тотчас же собрались судьи для производства над Константином суда.
– Одумался ли ты, несчастный? – спросил его паша. – Если останешься в нашей вере, то проси, чего тебе угодно: богатства ли, чести ли и прочего; все тебе будет доставлено, только останься верен великому пророку.
– Смешно даже слушать! Вы люди сановитые, а такую несете чушь, что и ребенок того не скажет, – с улыбкой отвечал мученик. – Например, вы называете великим пророком того лжеца, который погиб, да и все те погибнут, которые последуют ему и веруют, как в пророка, но я его проклинаю, а ваше богатство и честь, которые вы мне обещаете, вменяю ни во что, так как богатство, честь и слава моя – Иисус Христос, от Которого никто и ничто не может отлучить меня.
– Если так, – грозно сказал паша, – то мы сумеем заставить тебя оставить твое заблуждение, – и приказал бить мученика по пятам палками, а потом бросить в темницу [1, с. 391].
Во время заключения в темнице страдальца Христова посетили тайно от турок некоторые благочестивые христиане, которые утешали и укрепляли святого благодушно терпеть мучение и твердо стоять в исповедании имени Иисуса Христа.
В это время, слыша о страдании Константина, один цыган, кузнец, известный своей жестокостью, пожелал потешиться над человеком Божиим, а потому, явившись к аге, сказал: «Если ты дашь в мою власть того христианина, которого вчерашний день мучили, то я уверяю тебя, что он отречется от своего Христа и уверует в великого пророка Магомета. Опыты мои вполне заслуживают доверия, так как десять лет тому назад я испытал их над одним христианином Георгием, который, хотя и не отрекся от Христа, но все-таки умер самой злой смертью» [1, с. 392]. Ага с удовольствием согласился на предложение цыгана и отдал в его власть Константина. Кузнец начал производить свои пытки с того, что вначале надел на голову святого мученика раскаленный железный шлем. Потом свинцовыми шарами он так стиснул виски и череп, что у мученика глаза выступили из своих орбит. Все эти адские мучения святой терпел благодушно. После этих мук опять бросили его в другую темницу, находившуюся в мрачном подземелье, забив ноги в тяжелые колодки. Во время страданий в последнем заключении некоторые христиане видели ночью яркий свет, который исходил из храма святого новомученика Георгия и проникал в темницу Константина. По прошествии нескольких дней святой мученик опять представлен был в судилище, где его спросил ага: