– Она сама не своя.
– Обычно после припадка их клонит в сон. Но если она переволновалась, мы ей можем дать какое-нибудь легкое успокоительное.
Гарриет боязливо оглянулась. Но в коридоре никого не было. Она потрогала коленку, которую ушибла во время падения. Она от кого-то убегала, упала и ударилась – это все произошло на самом деле, это ей не приснилось.
Медсестра Бонни отцепила Гарриет от Эди. Медсестра Бонни увела Гарриет обратно за ширму… Медсестра Бонни отперла шкафчик, набрала в шприц лекарство из маленькой бутылочки.
– Эди! – завизжала Гарриет.
– Гарриет, – Эди просунула голову за ширму, – ну, не глупи, это обычный укол.
Услышав ее слова, Гарриет только сильнее зашлась в рыданиях.
– Эди, – умоляла она, – Эди, забери меня домой. Мне страшно. Не оставляй меня тут. Они за мной гонятся. Я…
Она отвернулась, дернулась, когда медсестра сделала укол. Хотела было сползти с кушетки, но медсестра ухватила ее за руку:
– Погоди, зайчик, это еще не все.
– Эди! Я. Нет, не хочу! – Она отшатнулась от медсестры Бонни, которая зашла с другой стороны и теперь надвигалась на нее с новым шприцом.
Медсестра рассмеялась – вежливо, но без особого веселья – и умоляюще взглянула на Эди.
– Не хочу спать. Не хочу спать! – закричала Гарриет, которую вдруг все разом окружили, и принялась отталкивать Эди, вырываться из мягкой, настойчивой хватки медсестры Бонни и ее золотых колец. – Я боюсь! Я.
– Такой маленькой иголочки? – Ласковая медсестра Бонни вдруг заговорила сухо и слегка угрожающе. – Не глупи. Всего один крохотный укольчик и.
Эди сказала:
– Ну, я тогда поеду домой.
– ЭДИ!
– Давай-ка потише, лапуля, – сказала медсестра, засадила иголку Гарриет в руку и нажала на поршень.
– Эди! Нет! Они здесь! Не уходи! Не.
– Я вернусь. Выслушай меня, – Эди вскинула голову, умело оборвала истеричные причитания Гарриет. – Мне нужно отвезти Эллисон домой, а потом я заскочу к себе, соберу кое-какие вещи, – она обернулась к медсестре. – Поставите у нее в палате еще одну койку?
– Конечно, мэм.
Гарриет потерла след от укола. Койка. Слово это звучало так по-детски, так успокаивающе – как покой, или кот, или как детское прозвище Гарриет – Готтентот. Она будто вертела это слово на языке, округлое, милое слово – гладкое, твердое, темное, будто комочек сухого солодового молока.
Вокруг все улыбались, и она заулыбалась в ответ.
– А кто-то у нас хочет баиньки, – услышала она голос медсестры Бонни.
Где же Эди? Глаза у Гарриет закрывались сами собой. На нее навалилось громадное небо, облака несутся в сказочную темноту. Гарриет закрыла глаза, увидела дрожащие ветви деревьев и моментально уснула.