– Можете закрывать.
– Послушайте, командир! – проявил инициативу Владимир Александрович. – Может, вы хоть тогда завестись нам от своего аккумулятора дадите? Раз уж так получилось…
– Почему же не дать? – Видно, что проверяющий чувствовал себя несколько виноватым. Но лица терять не хотел. – Это чьи вещи – в салоне? Ваши?
– Вон мое, а это – водителя…
– Предъявите!
– Зачем это еще? На каком основании? – Возмутившись для порядка, Владимир Александрович расстегнул рюкзак: – Любуйтесь!
– Ладно… Вы тоже – предъявите.
– Товарищ старший сержант! – неожиданно занервничал Шерешевин. – Отпустите нас, а? Еще заводиться сейчас, потом ехать…
– Поедете, – пожал плечами «инспектор». Вид у него был упрямый – вроде носорога на тропе войны. – Ну?
– Я буду жаловаться! Вы не имеете никакого права делать обыски без санкции прокурора, ясно? – Аркадий Борисович покраснел и стал даже несколько выше ростом.
– Жалуйтесь. – В такой ситуации всякий уважающий себя милиционер должен был разозлиться. – Будете требование выполнять или оформим протокольчик? За злостное неповиновение…
– Нате! – Шерешевин дернул в сердцах за шнуровку своего рюкзака – отчего она еще больше запуталась. – Ну вот…
Это получилось у него довольно ловко. Но еще более подогрело желание Освальда поинтересоваться, что же там все-таки внутри.
– Не торопитесь. Не надо нервничать!
– Прекратите издеваться! Я так этого не оставлю… Вы в каком районе работаете? Кто начальник ГАИ?
– В чем дело? Что вы кричите?
– Товарищ… майор! – Боясь ненароком понизить собеседника в звании, Шерешевин повернул голову к подошедшему милиционеру. – Он уже просто не знает, к чему прицепиться! Нам теперь не уехать даже…
– В чем дело, Коровин? – Ясно было, что лепет водителя офицера интересует мало.
– Да вот… Отказывается предъявлять багаж! Может, у него бомба краденая? Или наркотики.
– Господи, ну о чем вы говорите… Какая бомба? Господи!
– Гражданин, придется предъявить.
– Это безобразие! Я буду жаловаться!
– Коровин, составляй протокол… И чего вы себе приключений на задницу ищете?
– Ну ладно… – Аркадий Борисович повозился немного и открыл рюкзак. Одной рукой вытащил темный брезентовый сверток, другой – растянул открывшуюся горловину. – Довольны?
– А это – что? – не поддался на манипуляцию «Коровин».
– Где? – То, что Шерешевин держал в руке, Владимир Александрович сначала принял за ватную куртку.
– Вот это у вас – что такое?
– Вещи мои… белье мокрое!
– Покажите! – скомандовал Освальд и, не дожидаясь ответа, потянул край материи на себя. – Е-мое…
В образовавшуюся щель на грязный резиновый коврик высыпались упакованные в полиэтилен бруски: один, второй, третий… Характерный цвет и портреты президента не оставляли сомнений.