Сквозь раскрытую дверь в соседнюю комнату Эдвард увидел кровать, на которую и перенес его, все еще не очнувшегося, так что пришлось попрыскать ему на лицо водой и влить несколько капель в рот. Мальчик зашевелился, пришел в себя, выпил еще воды, но тут же вспомнив, какое горе его постигло, вновь ударился в слезы. Эдвард понял, что надо дать ему выплакаться. Какое-то время спустя мальчишка затих, лишь изредка всхлипывая. Эдвард, устроившись подле его кровати на табуретке, пытался осмыслить все, что произошло с ним этой ночью.
Больше всего ему было странно, что, окруженный, можно сказать, со всех сторон смертью, он не чувствует даже малой доли той скорби, которая поглотила его, когда ушел в мир иной Якоб Армитидж. Он был тогда так потрясен и расстроен, что долго еще себя чувствовал полностью выбитым из колеи. «Наверное, все это потому, что я очень любил старика и с его уходом лишился самого близкого друга, – продолжал размышления он. – К тому же тогда я впервые в жизни близко столкнулся со смертью. Потом я изо дня в день представлял себе, как сражаюсь на поле боя и меня окружают сотни погибших, и это, наверное, меня несколько с ней примирило. Или тут что-то другое. Незабвенный старик наш Якоб всю свою жизнь был праведником и отходил в мир иной с чувством выполненного долга и верой в спасение во Христе. А двое из трех, здесь умерших, нашли свой конец, совершая гнусное злодеяние. Поэтому-то, наверное, я почти ничего и не чувствую, хоть один из двоих и пал от моей руки. Отца мальчика, которого они так подло убили, мне, разумеется, искренне жаль, но разве может это сравниться с той скорбью, что наполняла меня, когда я внимал словам уходящего Якоба? Выходит, отныне я уже в состоянии смотреть в глаза смерти? Видимо, так Всевышний готовит меня к испытаниям в битве за короля, и она, как я понимаю, мне предстоит весьма скоро. Бедному мальчику я, конечно же, постараюсь быть верной защитой. А если возникнут на этом пути какие-то трудности, просто представлю себе его отца, и дух его из лучшего мира мне подскажет решение».
Он кинул взгляд на мальчика, забывшегося наконец спасительным сном, и тихо, чтобы не разбудить его, произнес:
– Мы с братом и сестрами в такой ситуации обрели поддержку, охрану и помощь. Теперь наша очередь предоставить все это тебе. Поступи мы иначе, нас можно было бы счесть последними негодяями.
Он вгляделся в лицо спящего, невольно отметив, что оно очень красиво, и даже как-то не по-мужски, а скорее по-девичьи, чему, вероятно, причиной был малый возраст, еще не дававший чертам затвердеть. Сегодня же он увезет его к ним. Но просто убраться отсюда, зарыв тела, невозможно. У погибшего были в Лимингтоне друзья, и они сюда обязательно явятся. Кроме того, совершилось убийство, и он, Эдвард, должен поставить об этом в известность хранителя леса. Надо чтобы к нему съездил Хамфри. Эдвард, забывший за всеми событиями, на сколь длинное время исчез из дома, вдруг понял, что брат и сестры наверняка уже сходят с ума от тревоги. Но в темноте все равно не найти обратной дороги, а к утру есть надежда, что мальчик выспится и настолько придет в себя, что сможет ему указать путь отсюда. «Интересно, каким вообще образом они с отцом оказались здесь? – озадачился Эдвард. – Но не буду строить догадки. Пусть лучше мальчишка мне сам все расскажет».