Третьего октября они уже могли видеть армию Кромвеля на горизонте. В эту ночь Эдвард верхом на коне сопровождал короля, дававшего смотр войскам. Диспозиция их оказалась вполне приличной для создавшихся обстоятельств, а противник вел себя пока тихо, и, по общему убеждению, в ближайший день атаки с его стороны не последует. К полудню король под охраной Эдварда возвратился в свои временные покои, чтобы перекусить и дать себе отдых. Не прошло, однако, и часа, как ему доставили сообщение, что армия уже ведет бой с противником. Он мигом вновь оказался в седле, но не достиг еще и окраины города, как был едва не отброшен назад собственной кавалерией, с таким напором и скоростью удиравшей с поля боя, что не существовало силы, способной остановить ее. Его величество попытался окликнуть нескольких офицеров по имени, но они его словно не слышали, и все оказались настолько охвачены паникой, что короля со свитой лишь по чистой случайности не скинули с лошадей и не затоптали копытами.
Выяснилось, что Кромвель сумел незамеченным провести большую часть своей армии на противоположный берег реки, и атака со столь неожиданной стороны посеяла хаос и панику. Генерал Миддлтон и герцог Гамильтон мужественно сопротивлялись. Но Миддлтон вскоре был ранен, а следом за этим несчастному Гамильтону оторвало ногу пушечным ядром. И много еще достойнейших джентльменов пало жертвами этой атаки. Лишенная командиров армия разбежалась. Пехотинцы бросали на землю мушкеты, не сделав из них ни единого выстрела.
Его величество возвратился в город, где обнаружил кавалерийское подразделение Чалонера, которое оказалось готово к сопротивлению.
– Следуй за мной, – приказал ему король. – Посмотрим, как дальше поведет себя враг. Если он не намерен нас преследовать, вероятно, мы сможем преодолеть проклятую панику.
Он вместе с Эдвардом, Чалонером и еще несколькими приближенными отправился на разведку и вскоре, к своей досаде и горечи, вынужден был убедиться, что войска за ним не последовали, а, воспользовавшись другими воротами, покинули город, в который уже вошла вражеская кавалерия. Ситуация складывалась отчаянная. Король, вняв советам Чалонера и Эдварда, отступил и, развернув коня, спешно направился прочь от злосчастного Вустера. Часа через два пути он вместе с сопровождающими наконец нагнал столь позорно бежавшую кавалерию, однако она по-прежнему находилась в столь невменяемом и подавленном состоянии, что рассчитывать на ее поддержку попросту не имело смысла.
Проконсультировавшись с ближайшим своим окружением, его величество счел самым разумным со всеми расстаться и, не поставив в известность об этом свиту, включая Чалонера и Эдварда, ночью исчез в компании всего лишь двух слуг, которых, как выяснилось, потом тоже оставил, полагая, что в одиночестве у него куда больше шансов уйти от врагов. Личному его войску ситуация стала ясна лишь наутро. Король их покинул, и задача теперь заключалась в том, как спастись самим. Они разделились. Большинство составляли шотландцы, им надо было попасть на родину. Эдвард и Чалонер размышляли, что делать им.