Якоб, однако, об этом ничего не знал. Впрочем, для крайней тревоги ему было вполне достаточно и подслушанного в лесу. Он понял, что Арнвуд сегодня ночью сожгут и никто помешать злодеям не сможет, а значит, надо как можно скорее увести оттуда семью полковника. Счастье еще, что ему с Божьей помощью удалось узнать о коварном плане. Он спешил, насколько был в силах. Достигнув собственного жилища, Якоб спрятал ружье, оседлал крепкого своего лесного конька и поспешил к дому Беверли. Спустя два часа он поравнялся с дверями усадьбы. Пробило три пополудни, а так как стоял ноябрь, до наступления темноты оставалось недолго. «Ох, тяжело мне придется со старой леди, – звоня в дверной колокольчик, подумал Якоб. – К ней хоть всю армию Кромвеля приведи, все равно не встанет из кресла. Ну да посмотрим».
Прежде чем Якоб предстанет перед мисс Джудит Вилльерс, я должен вам рассказать, как в это время обстояли дела в Арнвуде. Из многочисленного отряда мужчин, раньше служивших там, ныне остался единственный. Другие ушли за хозяином на войну, и так как никто из них не вернулся, можно предположить, что они разделили его судьбу. Ныне обслуга в доме исчерпывалась уже упомянутым выше слугой да тремя служанками, и у мисс Вилльерс имелись веские основания не увеличивать столь скромный штат. Рента от арендаторов поступала к ней крайне нерегулярно и в очень малых количествах, ибо иные из них выплачивали ее теперь лишь частично, прочие же и вовсе не утруждали себя платежами. Логика их была такова: раз Парламент, стоящий теперь во главе страны, собирается конфисковать у прежних владельцев всю собственность, то нет смысла тратиться на хозяев, которые уже вроде и не хозяева. Тем более вполне может случиться, что те, кому перейдут эти земли, потребуют выплаты ренты по новой. Из-за подобного положения дел мисс Вилльерс едва сводила концы с концами. И хоть ни разу она не пожаловалась Якобу Армитиджу, весьма часто та оленина, которую он ей доставлял, была единственным мясом у них в кладовке.
Одна из служанок готовила, вторая убирала дом, третья обихаживала мисс Вилльерс. Детьми никто персонально не занимался, и они большей частью оказывались предоставлены сами себе. В доме раньше был капеллан, но он взял расчет еще до кончины миссис Беверли. Место его с той поры никто новый не занял, да и ему в течение последних месяцев службы ничего не платили. Иными словами, имение все сильнее приходило в упадок, а мисс Джудит Вилльерс, целые дни проводя в своем кресле, ждала, что придет со дня на день письмо от родных с приглашением ей и сиротам переселиться к ним. Однако оно так и не приходило, что и неудивительно, учитывая творящееся в стране.