— Я вчера ходил на эти развалины.
— Ну и как?
— Разочаровался, честно говоря.
— Да, архитектура только на первый взгляд кажется странной, а потом начинаешь чувствовать, что ты это где-то уже видел.
— Купола, параллелепипеды…
— Вот именно. Совершенно как Теплый Сырт.
— Потому никому и в голову не приходило, что это не наше.
— Еще бы… После чудес Фобоса и Деймоса…
— А мне вот как раз это сходство и странно.
— Материал анализировали?
Юре было неудобно, жестко и как-то одиноко. Никто не обращал на него внимания. Люди казались чужими, равнодушными. Лицо обжигал свирепый холод. В днище под ногами со страшной силой били фонтаны песка из-под гусениц. Где-то рядом находился Жилин, но его не было ни слышно, ни видно. Юра даже почувствовал какую-то обиду на него. Хотелось, чтобы скорее взошло солнце, чтобы стало светло и тепло. И чтобы перестало так трясти.
Быков отпустил Юру на Марс с большой неохотой и под личную ответственность Жилина. Сам он с Михаилом Антоновичем остался на корабле и крутился сейчас вместе с Фобосом на расстоянии девяти тысяч километров от Марса. Где был сейчас Юрковский, Юра не знал. Наверное, он тоже участвовал в облаве.
Хоть бы карабин дали, уныло думал Юра. Я же им все-таки турели варил.
Все вокруг были с карабинами и, наверное, поэтому чувствовали себя так свободно и спокойно.
Все— таки человек по своей природе неблагодарен и равнодушен, с горечью подумал Юра. И чем старше, тем больше. Вот если бы здесь были наши ребята, все было бы наоборот. У меня был бы карабин, я знал бы, куда мы едем и зачем. И я знал бы, что делать.
Танк вдруг остановился. От света прожекторов, метавшегося по тучам пыли, стало совсем светло. В кузове все замолчали, и Юра услышал незнакомый голос:
— Рыбкин, выходите на западный склон. Кузьмин — на восточный. Джефферсон, останьтесь на южном.
Танк снова двинулся. Свет прожектора упал в кузов, и Юра увидел Феликса, стоявшего у турели с радиофоном в руке.
— Становись своим бортом к западу, — сказал Рыбкин водителю.
Танк сильно накренился, и Юра расставил локти, чтобы не сползти на дно.
— Так, хорошо, — сказал Феликс. — Подай еще немного вперед. Там ровнее.
Танк снова остановился. Рыбкин сказал в радиофон:
— Рыбкин на месте, товарищ Ливанов.
— Хорошо, — сказал Ливанов.
Все Следопыты стояли, заглядывая через борта. Юра тоже посмотрел. Ничего не было видно, кроме плотных туч пыли, медленно оседающей в лучах прожекторов.
— Кузьмин на месте. Только тут рядом какая-то башня.
— Спуститесь ниже.
— Слушаюсь.
— Внимание! — сказал Ливанов. На этот раз он говорил в мегафон, и его голос громом покатился над пустыней. — Облава начнется через несколько минут. До восхода солнца остался час. Загонщики будут здесь через полчаса. Через полчаса включить ревуны. Можно стрелять. Всё.