Но хуже всего в доме было молчание. Напрасно он снова приехал сюда. Кристофер подошел к окну, и это стало второй ошибкой.
За террасами и бассейном ослепительно сверкал Тихий океан. Глазам Кристофера предстал пустой бассейн в форме сердца. Однажды ночью, когда Маргарита принимала любовника, его маленькая дочь шагнула во сне в этот бассейн — и утонула.
Сегодня там ничего не плавало — только мертвые листья на водной глади. Зачем он согласился расстаться с Салли ради фильма “Сила Тигра-5”, снимавшегося в Австралии? В тот роковой уик-энд, будь он в Лос-Анджелесе, он бы забрал ее отсюда. У него сдавило горло, словно рука великана пережала доступ воздуха. Он отвернулся.
Ее голос застиг его врасплох:
— Не думала, что ты приедешь. — Маргарита улыбнулась:
— Можешь идти, Констанция.
Как мелодичен испанский язык, подумал он.
Маргарита опустилась на отвратительную розовую, кушетку и сделала фальшивый театральный жест, приглашающий его сесть рядом. Она считала себя актрисой, хотя почти никогда не работала. По Голливуду шатается множество безработных крадоток, называющих себя актрисами.
На Маргарите был облегающий, ярко-красный, как у цыганки, костюм. Свои черные волосы она убрала в такого же тона чалму. Тяжелые золотые серьги свисали до шеи. В одной руке она держала что-то, напоминающее документ.
Он с усилием опустился рядом:
— Зачем ты попросила меня приехать? Маргарита сжала свои длинные тонкие пальцы, сверкающие кольцами.
— Опять из-за денег?
Она покраснела, а затем ответила ему одной из слишком светлых своих театральных улыбок:
— Нет.., и да…
Запахло серьезной проблемой. Повисла долгая пауза. Он напряженно ждал, положив ногу на ногу.
— Кристофер, я совершила нечто ужасное по отношению к тебе.
Он отодвинулся от нее на край кушетки. Маргарита была бледна. Их перемирие, достигнутое на ранчо, заставляло удерживать равновесие. Что он мог ответить на это, не оскорбляя ее?
Она неуверенно смотрела на документ. А потом осторожно положила листок на низкий стеклянный столик и разгладила его.
— На ранчо ты сказал, что у нас не будет другого шанса.
— Заметь, я ни в чем тебя не обвиняю. Больше он не мог оставаться в доме ни секунды. И, взяв себя в руки, встал.
— Подожди… — Она потянула его за рукав. — Ты всегда так нетерпелив, Кристофер. Мне тяжело говорить.
Он сел и, глубоко вздохнув, стал смотреть на розовый искусственный мрамор потолка.
— Мне многое следовало делать иначе, — проговорила она. — Я.., я все делала не так. Не так любила тебя. Ревновала тебя к собственной дочери, потому что ты любил ее, Кристофер. Из-за меня ты перенес ужасное несчастье.