Он отпустил ее.
Она бессильно прислонилась к борту. Он увидел кровь на ее губах и, испугавшись, что причинил ей боль, нежно коснулся ее губ пальцем. Она резко дернула головой.
— Так можно работать в кино, но не в реальной жизни, — горько заметила она. — Интересно, известно ли тебе о существующем различии?
Его темное лицо побледнело.
— Мне жаль, что пришлось обмануть тебя.
— Так, значит, все в порядке? Он сжал руки в кулаки:
— Нет, черт побери.
— На сей раз ты в чем-то прав.
Где-то вдалеке хлопнула дверца автомобиля. Никто из них не слышал мягких, осторожных шагов приближающейся маленькой девочки. Никто из них не видел, как она остановилась и присела за ящиком на палубе, услышав их сердитые голоса.
— Даллас, послушай меня. Не уподобляйся всем прочим. Ты не знаешь, что это за ад — жить как в аквариуме. Не суди меня по тому, что пишет бульварная пресса. Писаки, не знающие меня, фальсифицируют то, что я делаю и что чувствую. Я не такой. Несколько последних недель были исключительными, настоящими — впервые за долгое-долгое время. Я не притворяюсь: я действительно привязался к тебе и твоим детям. Я родился в сумасшедшей среде киношников. Даже не могу передать тебе, как это было ужасно. Родители жили как герои мыльных опер и преуспевали — напоказ. Боролись за опеку надо мной в бесконечных баталиях, и когда один из них выигрывал, он тут же переставал замечать меня.
Кристофер немного помолчал.
— Милая, моя жизнь всегда походила на цирк, кошмарную карнавальную скачку. Женитьба на Маргарите — из этой серии. Она никогда не хотела меня — она хотела Голливуд: романтики, денег, — но ничего из этого не сделало ее счастливой. Ничего из этого не сделало счастливым и меня. Это все нереально. Реальна только ты, Даллас. Дети — реальны, не одна Стефи, но все они: Патрик, Ренни и Дженни. Впервые я, почувствовал себя частью настоящей семьи.
Когда он заговорил, Даллас смотрела в сторону, на темную воду, не желая слушать, так как слишком боялась ему поверить. Слезы стояли в ее глазах, и каждое ласковое или печальное слово Кристофера находило отклик в ее сердце. Знал ли он, как страстно она хотела верить ему? И страдала — потому что не могла?
— За свою речь ты заслуживаешь награды Академии, — удалось произнести ей наконец сдавленным ледяным голосом.
— К черту, Даллас. Я говорю тебе правду. Что бы сделала ты на моем месте? У тебя мой ребенок!
Что-то случилось на причале, и он быстро взглянул туда:
— Что это?
Даллас посмотрела в сторону причала:
— Вероятно, что-то перевернуло ветром.
— Я потерял ход мысли. — Он пробежал руками по волосам.