На склад его пустили следом за Драгановым. Потолок сводчатый, десять ступенек вниз, пол кирпичный, старинный, посередине вытертый. По обеим сторонам — будто соты медовые — консервы штабелями. Справа банки маленькие, слева — большие. И все без наклеек, от тавота липкие. Которые из них с тушенкой — леший знает… И вдруг видит Сашка, Драганов ему глазами показывает на те, что поменьше… Спасибо, друг! Пошли дальше. В картонных коробках, в деревянных ящиках и просто так, штабелями — сало шпиг. В ладонь толщиной — наше, отечественное, в два пальца — американское. Селедка тоже отечественная, с Дальнего Востока, колбаса в руку толщиной. Но колбаса Сашке не полагается. Колбасу ему придется добывать самому. Этакое-то богатство да в сорок первом! Сашка даже зажмурился, представив, что бы он сделал с теми фрицами, которые держали его полк в окружении, будь у него вместо прогорклых сухарей буханки свежего хлеба, а вместо дохлой конины вот эта колбаса…
После полудня в землянку к Стрекалову пришел радист. Пока без рации. Сказал, что еще получать надо. Пришел просто так, познакомиться, узнать, нет ли каких приказаний. С порога доложил по уставу, глазами по сторонам не рыскал, глядел прямо. Ничего себе паренек, вроде крепкий, смышленый, хоть и молод. Расчет притих, глядел то на Сашку, то на паренька — его первого подчиненного. А Сашка не торопился: пускай поглядят. Было когда-то у него отделение — десять гавриков — и своя повозка для казенного имущества, было личное оружие — и опять будет. Может, даже не отделение дадут, а, целый взвод — что ж тут такого?
Стрекалов — это не какой-нибудь Уткин. У Стрекалова котелок варит будь здоров! Ему бы образования побольше! Классов хотя бы восемь, он бы и еще кое с кем потягался…
— Садись, — сказал он радисту, и тот послушно сел и продолжал смотреть на своего сержанта во все глаза: вот, оказывается, какой он, этот разведчик!
Фамилия солдата была Зябликов.
— Звать как? — спросил Стрекалов.
— Федей. А по отчеству Силыч. Силой Петровичем отца звали, товарищ сержант.
— Откуда родом, как твоя деревня называется? — продолжал расспрашивать Сашка, чувствуя, как с каждой минутой возрастает к нему уважение всего расчета.
— Из города я Борисоглеба Ярославской области. На телефонной станции работал.
— Отец-то живой?
— Писал недавно из госпиталя. Поправляется.
— Стало быть, тебя в армию по специальности взяли?
— Как призвали, так в радисты и определили.
— Это понятно. — Стрекалов солидно кивнул. — Ну, как ты в своем деле, маракуешь?
Зябликов слегка подался вперед, чтобы не пропустить какого-нибудь важного вопроса.