– Не умничай, Креспо. Не думай, что ублюдки-сиракузцы не начнут искать уцелевших, когда мы попытаемся выбраться, – предупредил Коракс. – Чтобы это удалось, нам всем нужна твоя ловкость.
– Похожее было при Тразименском озере, – прохрипел Урций. – И при Каннах.
– Вы вывели нас в обоих случаях, – добавил Квинт. – И выведете опять.
– Это верно, будь я проклят, – сказал Урций.
В кои-то веки Коракс, кажется, не знал, что сказать. Он пробубнил что-то вроде «не слишком надейтесь», прежде чем поплыл выглянуть из-за кормы на городские стены.
– Значит, вы ему доверяете? – спросил Матвей, одобрительно глядя.
– Он спасал мою задницу чаще, чем вот этот негодяй, – проворчал Урций и бросил на Квинта благодарный взгляд, не требовавший слов.
– И мою тоже, – сказал юноша. – Будь я проклят, он лучший центурион во всей армии.
– Я слышал, о Кораксе хорошо отзывались, – кивнул Матвей. – Хорошо, что он командует, а?
– Да.
Барахтавшийся в воде и опаленный солнцем Квинт страдал от жажды. Его одолевала скорбь по погибшим товарищам. Тысячи противников находились в нескольких сотнях шагов. И все равно сердце пело. Они доживут до завтра. Как-нибудь, но доживут.
Ибо здесь был Коракс.
– Я пришел с приглашением. – Клит без стука толкнул дверь.
– Сиськи Танит, ты меня напугал! – Ганнон дремал на кровати.
– Мои извинения. – В тоне мужчины даже отдаленно не звучало извинения. – Ты не должен это пропустить, друг мой.
Все еще полусонный, карфагенянин ощутил легкое раздражение.
– Что пропустить?
– Гиппократ и Эпикид устраивают вечером пир в честь нашей славной победы, – сияя, объявил Клит.
– Мы и так уже празднуем всю дорогу с тех пор, как она случилась!
После потопления римского флота у городских стен празднества были буйными. В предыдущие несколько дней Ганнон пил вина больше, чем когда-либо с тех пор, как они вместе с Суни веселились в Карфагене.
– Может быть, и так, но это будет официальное мероприятие во дворце правителей. Яства и вино без ограничений. Мне говорили, что будут также девушки-флейтистки.
Ганнон стряхнул сон.
– Кто приглашен?
– Вся дворцовая знать. А также командиры всех частей – пехотных, артиллерийских, кавалерийских и морских.
– Кавалерийских пускать нельзя, – пошутил молодой человек. – Пока что они ничем не отличились!
– За это мы выльем на них кучу дерьма в течение вечера, не беспокойся. Для начала Гиппократ и Эпикид произнесут речи. Потом пройдет награждение самых мужественных солдат, а потом… – Клит сделал паузу, – мы сможем напиться в хлам!
– Рассчитывай на меня.
Миссия Ганнона оказалась гораздо приятнее, чем он представлял, но так будет не всегда. Римляне не ушли из Сицилии, а только вернулись в свои лагеря. Они возвратятся. Странно подумать: если Квинт пережил Канны и морскую атаку, он может оказаться в их числе… Клит рассказывал о строгом наказании, наложенном на выживших на кровавом поле. «Скорее всего, Квинт погиб, – сказал себе Ганнон. – Бедный парень…» Затем он прогнал его из мыслей – были более приятные вещи, о которых можно подумать. Если Гиппократ и Эпикид хотят отблагодарить солдат за их доблесть, кто он такой, чтобы возражать?