– А если народ назовет нас врагами? Если толпа обратится против нас?
Все гастаты в пределах слышимости вытянули шеи, чтобы услышать ответ Коракса.
– Если так случится – или если будет предпринято какое-либо предательское действие, – Пинарий сожмет кулак у пояса. Это будет знак нам, чтобы мы набросились на всех с мечами.
– Ладно, – мрачно сказал Витрувий. – Если дойдет до этого, мы исполним свой долг.
– Гадес, я надеюсь, что не дойдет, – шепнул Квинт Урцию.
– Я тоже. Но если дойдет, так тому и быть. Они ведь не римляне, верно?
Это была шокирующая правда. Гастаты выполнят приказ – каким бы тот ни был. И он тоже выполнит. Коракс был их командиром, и Квинт поклялся подчиняться ему, даже если тот прикажет резать безоружных людей. «Боги на небесах, пусть все пройдет без насилия», – молился он, не зная, разумно ли было отдать центуриону список Терсита. Да, разумно, решил он, как ни жестоко было это признание. Если б не отдал, бессчетному множеству легионеров, его товарищей, наверняка перерезали бы горло во сне.
Услышав стук подбитых гвоздями сандалий по мостовой, все вытянулись. Прибыл Пинарий во главе своей манипулы. Солнце сверкало на его отполированном шлеме и нагруднике, а малиновый конский хвост на гребне был свежевыкрашен. Он выглядел поистине впечатляюще. Как и его солдаты. Промеж них Квинт мельком заметил пару избитых окровавленных лиц, конечно, подозреваемых, пока их не прикрыли старыми мешками и не вывели к назначенным выходам. Пинарий сказал несколько слов Кораксу, а потом с явно угрожающим видом провел своих легионеров через середину агоры. Замолкшая толпа расступилась, как полено раскалывается под ударом топора. Пинарий с двумя десятками солдат поднялся по ступеням храма Деметры. Остальная манипула растянулась до центурий Витрувия и Перы. Теперь вся агора была окружена легионерами. Множество горожан забеспокоились.
– Мы пленники в собственном городе, – закричал кто-то неподалеку от Квинта.
– Вы нас не запугаете, – выкрикнул другой. – Убирайтесь обратно в Рим!
Не один Квинт напрягся от этих слов. Коракс шагал туда-сюда, поглядывая на ближайших к себе горожан. В тридцати шагах от него Пера отдал какой-то приказ своим солдатам, и те подняли скутумы. Увидев это, Коракс со вздувшимися на шее жилами поспешил к центуриону. Были видны сердитые жесты, слышны разгоряченные слова, но в итоге Пера велел опустить щиты. Коракс вернулся взбешенный.
– Никому не двигаться без моего приказа. Ясно? – гаркнул он.
– Так точно, – откликнулись гастаты.
Потребовалось какое-то время, прежде чем более трезвые головы в толпе успокоили недовольных. Повисла тревожная тишина. Коракс и его солдаты располагались прямо напротив того места, где на верху лестницы к храму Деметры стоял Пинарий. Они видели его, но было неясно, смогут ли расслышать его слова.