Он вытянул руку вперед, и его пальцы погрузились в грудь Кандида. Они были абсолютно бесплотны.
– Вот видите? Мы не можем путешествовать к вам в натуральном виде. Только как трехмерные фантомы.
– Но почему же…
– Почему не проваливаюсь на месте и могу кидаться камешками? Это тоже видимость. Умелая фокусировка плюс еще кое-какие хитрости. А доставить вас куда-то, честное слово, я не в состоянии. Только спрашивать. Ну и рассказывать – в пределах своего разумения, конечно.
– Хорошо, Леонид Андреевич. Тогда скажите мне, – Кандид кивнул в сторону пропасти, – что это?
Горбовский посерьезнел. И не просто посерьезнел – осунулся прямо на глазах.
– Конец первого этапа. И начало следующего. Лес закончился – да здравствует Лес! Понимаете?
– Нет.
– Мы и сами мало что понимаем. Но ясно одно: ваши надежды добраться до биостанции пока не оправдались. Достичь края Леса оказалось недостаточно. За этим краем – другой Лес. Где он заканчивается, нам неизвестно. И есть ли за ним еще одна такая же ступень – тоже.
– Неизвестно даже вам? – спросил Кандид, сделав ударение на «даже вам».
– Представьте себе, – вздохнул Горбовский. – Там, впереди, все слишком туманно, расплывчато. Эффект суперпозиции реальностей. Для нас он усугубляется еще тем, что мы – чужие в этом мире. Но если вы решитесь продолжить путь…
Кандид стиснул кулаки. Он отчаянно надеялся, что до биостанции осталось рукой подать, а эта чудовищная пропасть убивала надежду на корню. Во-первых, ему никогда в жизни не спуститься вниз. Это безумие! Но если даже каким-то чудом получится, то обратно уже не подняться ни за что. А вновь пробираться через Лес, не зная, кончится ли тот когда-нибудь, и уже не имея возможности отступить, вернуться в деревню, – стопроцентное, изощренное самоубийство. Да будь оно все проклято! Надо поворачивать назад. Вот только…
– Вам что-нибудь известно об этом… втором этапе? – спросил он Горбовского.
– Что-нибудь – безусловно. Но даже более чем скудная информация, которую мы там добыли, способна кого угодно поставить в тупик. Вот скажите – кто хозяева Леса?
Кандид вспомнил девушку, без особых усилий, сомнений, нравственных переживаний завязавшую узлом страхолюдного рукоеда. Славную боевую подругу, способную управлять. Наверное, уже вовсю управляет…
– Ну как – кто, – сказал он. – Женщины-амазонки, кто же еще?
– Вы уверены? – Горбовский потер пальцем седловину утиного носа. – Ну, тогда смотрите.
Леонид Андреевич повел подбородком в сторону обрыва, и прямо над пропастью, метрах в трех от кромки, возник голубоватый шар. Размером он напоминал надувной пляжный мяч, и на его оболочке вспыхивали белые искорки.