Приятно было любоваться пробивающейся травкой, лопнувшими почками на деревьях, силуэты которых отчетливо вырисовывались на фоне стены лицея. Греясь на солнце, госпожа Мегрэ следила за движением на бульваре Рошшуар, провожала взглядом бело-зеленые автобусы, похожие на больших животных, и пролетавшие мимо такси.
Дама уже пришла. Как и раньше, на ней были синий английский костюм и белая шляпка (последняя ей очень шла и придавала весенний шарм). Дама немного отступила назад, пропуская госпожу Мегрэ, которая принесла ребенку плитку шоколада.
— Скажи спасибо, детка.
Мальчику было года два, и его поразительно большие черные глаза с длинными ресницами делали малыша похожим на девочку. Госпожа Мегрэ поначалу не могла понять, умеет ли ребенок говорить и принадлежат ли звуки, которые он произносит, какому-либо языку. Потом сообразила, что дама и мальчик — иностранцы, но спросить, откуда они, не посмела.
— Мой самый любимый месяц в Париже — март, несмотря на дождь со снегом, — сказала госпожа Мегрэ. — Некоторые предпочитают май или июнь, но ведь март несравненно свежее.
Время от времени она оглядывалась, чтобы посмотреть на окна зубоврачебного кабинета, поскольку с того места, где она сидела, была даже видна голова пациента, регулярно приходившего перед госпожой Мегрэ. Это был довольно ворчливый пятидесятилетний мужчина, которому нужно было удалять все зубы. Уроженец Дюнкерка, он жил в Париже у замужней дочери, но при этом недолюбливал своего зятя.
В это утро мальчик, вооружившись маленьким красным ведерком и лопаткой, увлеченно копал мелкий гравий на дорожке. Как всегда, он выглядел аккуратным и ухоженным.
— Я полагаю, что мне осталось всего два визита, — вздохнула госпожа Мегрэ. — Доктор Флореско сказал, что начнет сегодня лечить последний зуб.
Дама, слушая ее, улыбалась. Она прекрасно говорила по-французски, хотя и с каким-то легким акцентом, который, однако, делал ее еще более очаровательной. Без шести или семи минут одиннадцать, все еще улыбаясь и утешая ребенка, огорченного тем, что песчинки с лопатки попали ему в глаза, дама что-то вдруг заметила на проспекте Трюдэн и после некоторого колебания встала и возбужденно проговорила:
— Присмотрите, пожалуйста, минутку за ним, я сейчас вернусь.
В тот момент госпожа Мегрэ особенно не удивилась. Просто, помня о скором приеме у врача, она мысленно пожелала, чтобы мать вернулась поскорее, и уже из деликатности не стала глядеть, в какую сторону та направилась.
Мальчик ничего не заметил. Сидя на корточках, он продолжал неутомимо наполнять гравием красное ведерко, затем тут же его опрокидывал, чтобы начать все сначала.