Росчерк белого пламени рванулся вверх, в истерзанные небеса.
X ЕДИН, ВРАГ мой. Т. II. «...Тот ПРОТИВ нас!»
-и—■—■—■—м~ч—■—■—•—м-н—■—■—■—и-
Хедин Познавший Тьму тянул за собой весь мир.
За его спиной пылал огонь чистой веры человеческой, источник силы, превыше которого, сознавал он, нет ничего в Упорядоченном, и даже четвёртый Источник по сравнению с ним — ничто.
Незримые путы удерживали сейчас мир, и Познавший вдруг ощутил, как давит на несуществующие плечи стремительный, бурный поток непустой пустоты.
Людская вера гнала его вперёд, и только он один способен был обратить её во что-то действенное. Равновесие летело к воронам, но никак иначе поступить он сейчас не мог. Неназываемый не получит этих несчастных.
О да, спасти один мир, оттащить его от края бездны — не значит покончить с бедой.
Но это не значит, что надо бросить бедолаг, отдать их на съедение чудовищу!
Да, пусть будут храмы, думал Познавший Тьму, натягивая незримые постромки. Пусть будут настоящие храмы, пусть о нём узнают все!
Пламя должно отгореть. Оно исполнит свой долг и угаснет, а с ним угаснем и мы, Новые Боги. Или, по крайней мере, я, Познавший Тьму. За Ракота решать не могу, но...
Мы не можем продолжать рассуждать о Равновесии и возмездии, если мимо нас проплывают целые миры лишь для того, чтобы рухнуть в пропасть Нена-зываемого.
И если для этого надо, чтобы мне поклонялись, значит, пусть поклоняются.
Вера обжигала. Не так уж много людей собралось вблизи того холма, может, сотня тысяч, съехавшаяся, несомненно, с обширных окрестных земель, но даже этого числа хватило, чтобы мир, преодолев напор
давящей пустоты, двинулся следом за Познавшим Тьму.
Спаситель. Спаситель. Спаситель, гремело в его сознании. Истинное имя, им утраченное. Он вернёт его себе во что бы то ни стало! И себе, и Ракоту. Хороших Спасителей много не бывает.
Он тянул, тянул за собой великую тяжесть, великое обременение. Работка для бога — удерживать на краю пропасти целый мир и медленно, очень медленно оттаскивать его от гибельной глубины.
Что творилось у него за спиной — Хедин не ведал. Он знал, что стоило бы послать какие-то знамения, постараться пригасить вспыхнувшие вулканы, утишить бешенство океанов: он сейчас, словно бурлак, тянул против течения целый тяжелогружёный корабль, вокруг носа которого вздымались фонтаны пены и брызг.
Но, сколь ни была ярка, обжигающа и щедра сила нововспыхнувшей веры, поток пустоты ничуть не слабел. Познавший Тьму напрягал всего себя — всего оставшегося себя — чтобы не дать миру соскользнуть обратно в невидимую стремнину, что унесла бы его к ждущей пасти Неназываемого.