Чешуя горела, загибалась и сворачивалась в трубочки, точно кора. В огне проступили совершенно иные очертания — человеческого тела, застывшего ничком, с огромными нагими крыльями за спиной.
— Просыпайся, Гелерра, — с усмешкой сказал чародей.
...Адата возвращалась в сознание медленно и трудно. Всё её существо, казалось, сделалось болью. Сквозь муть в глазах медленно проступали очертания двух рук, бледных, перепачканных кровыо и гарью, но — её рук.
— Дело сделано, адата, — услыхала она. — Правда, перьев у тебя пока нет, но, надеюсь, они отрастут достаточно скоро. Вставай.
Она увидела протянутую руку, вцепилась в широкую и жёсткую ладонь. Её подняли на ноги сильным, уверенным движением. Она пошатнулась, и Кор Двейн немедля обхватил её за талию.
— Держись, адата. И... прости, что я несколько форсировал события. Но сестра Соллей всё так хорошо подготовила, загнала демона в такую ловушку, что ему уже просто и деваться-то было некуда. Мне оставалось его лишь прикончить.
Гелерра едва стояла, в глазах плавал красный туман. Кор Двейн мягко улыбнулся и окрикнул слуг.
...Сколько адата проспала после этого, она так и не узнала. В ответ на её настойчивые вопросы волшебник только посмеивался.
Она вновь сделалась сама собой. Да, крылья являли собой жалкое зрелище, и летать она не могла, но
Кор Двейн уверял, что это лишь дело времени. Демона больше не было, нигде не осталось ни одной чешуйки. Кормили, поили, не задавая больше никаких вопросов и ничего от неё не требуя.
А сама Гелерра всё никак не могла поверить в случившееся. Иногда где-то в глубинах сознания всплывали тревожащие, кровавые воспоминания, но чародей спешил успокоить и тут, говоря, что в этом нет ничего удивительного, «учитывая глубину и яркость переживаний».
И не уставал повторять, что, дескать, «всё пройдёт».
Миновало, наверное, дней десять, прежде чем Кор Двейн начал наконец с Гелеррой «серьёзный разговор».
Они стояли на парапетах замка, и гарпия следила за катающимися по небосводу «солнцами». Кор Двейн, в неброском серо-серебряном плаще и высоких сапогах коричневой мягкой кожи, застыл рядом, утвердив ногу в проёме бойницы.
— Адата, мы излечили тебя. Я докончил начатое сестрой Соллей. Думаю, она будет довольна, когда вернётся.
— Да, — глухо ответила Гелерра, не глядя на волшебника. — Она... будет довольна.
С лица Кора Двейна сбежала улыбка.
— Что гнетёт тебя, свободная адата? Ты несчастлива, несмотря на излечение?
Гелерра молча потрясла головой. Как и предрекал чародей, на крыльях её стал пробиваться пушок, предвестник будущих маховых перьев.