Эммануил знал, что занимал не последнее место среди князей, владевших итальянскими городами. Не многие могли сравняться с ним в богатстве и могуществе, хотя род с его смертью должен был исчезнуть, и княжество остаться без наследника. К чему же сохранять богатство для будущего, которого не будет? Пользоваться тем, что в руках, и жить без забот. А главное, не думать!
Любовная страсть охватила его с такой силой, что он давно проклял и свое княжеское звание, и пурпуровую шапку кардинала. Он любил Клавдию.
О страсти его все знали. Многие осуждали его, считая страсть духовной особы непростительным грехом. Душа Эммануила Мадруццо, унаследовавшая материнские добродетели, долго боролась с двумя противоположными чувствами: долг по отношению к княжеству и достоинство пурпуровой мантии несовместимы были с любовью к Клавдии. Борьба разжигала страсть и надламывала волю. В течение всей весны, когда Трент должен был развлекать знаменитых и могущественных владетелей Европы, жизнь в замке протекала в смятении и напряженности. Эммануил с головой ушел в нее, надеясь, что она отвлечет его и успокоит страсть, разрывавшую сердце. Он ошибся.
В конце апреля он заставил Клавдию уехать. Он боялся за ее жизнь. Ему стало известно, что готовится заговор со стороны духовных лиц, враждебных дому Мадруццо. Клавдия уехала в замок Тоблино, охраняемый головорезами, на которых Эммануил мог слепо положиться. Но выдержать разлуку он не мог. Не прошло недели, как он сам приехал вслед за молодой женщиной в замок Тоблино.
Анна-Мария Испанская покидала Трент. Эммануил желал проводить ее с той же пышностью, с какою встретил. На всем пути через Борго Нуово по дороге в Верону звенели колокола, гремели пушки замка и городских укреплений. Но народ, толпившийся в декабре на улицах и шумно приветствовавший гостью, отсутствовал. Пребывание Анны-Марии в Тренте опустошило сокровищницу княжества и вынудило кардинала назначить новые налоги. Ссоры между трентинцами и испанцами из свиты принцессы участились; многие трентинские семьи были в трауре. Недовольство в городе и в провинции росло. Советники князя, среди них Людовико Партичелла, отец Клавдии, опасались взрыва народного гнева. Во времена Великого Собора жителям бедных кварталов запрещено было появляться вблизи замка, чтобы не отравлять своим видом пищеварения двухсот шестидесяти епископов, двадцати двух архиепископов, пяти легатов, двух кардиналов, трех патриархов и бесчисленных священников и монахов, споривших о богословии в Сант-Мария-Маджоре. Но теперь нужда стучалась во все двери; исхудалые, больные мужчины, женщины и дети спускались в долину и попрошайничали на дорогах.