Со вздохом облегчения город проводил принцессу.
Эммануил Мадруццо сопровождал княжеский отряд до Матарелло. Там произошла окончательная церемония прощания. Анна-Мария, проведя несколько дней в Роверто, продолжала путешествие в Мадрид, где Филипп IV нетерпеливо ждал ее у свадебного алтаря.
Эммануил вечером вернулся в Трент и, поужинав в обществе близких друзей — он ел умеренно, когда за столом не бывало званых гостей — удалился в свои апартаменты. Прочтя спешные донесения, касавшиеся политики папского двора, он раскрыл Виргилия. Легкий и ясный стих латинского поэта успокаивал его. Любовь к поэзии из поколения в поколение переходила в семье Мадруццо. Христофор Мадруццо сам был поэтом и притом был не лишен таланта, как это видно из стихов, посвященных им Дж. Варньяно Арко. Эммануил не сочинял виршей, но в часы забот и душевной тоски любил искать утешение в творениях великих классиков. Дочитав до конца песнь Энеиды, он поцеловал серебряное распятие и, размышляя о далекой Клавдии, улегся спать.
Тяжелые сны снились ему в ту ночь. Утром он долго не мог придти в себя, когда слуга, повинуясь полученному накануне приказу, осторожно постучал в дверь. Эммануил встал. Быстро оделся. В простой одежде, лишенной обычной роскоши, он спустился вниз в приемный зал.
Там уже множество людей ожидали его. Начальники телохранителей и начальники городской стражи явились с докладами и за приказаниями. Священники из долины пришли поведать кардиналу тайны своих исповедников. Купцы собрались просить о смягчении налогов. Позади них толпились крестьяне в широкополых шляпах, в громадных сапогах, с загорелыми исхудалыми лицами. Бедняки сидели на ступенях, возлагая в безвыходной своей нужде последнюю надежду на справедливость духовного отца и властелина. В толпе сновали писцы и ходатаи, в очках поверх крючковатых носов, с тяжелыми сумками под–мышкой; в сумках лежали прошения и выписки из законов. В приемной стоял гул голосов и сдержанный ропот.
При появлении кардинала мгновенно наступило молчание. Дон Беницио, Людовико Партичелла, Яков Мерси, доктор, изгнанный из академии, Марио Гвиделло, сын знаменитого трентинского физика и философа, ученый законник Орацио Петролини, ветеринар и смотритель княжеских конюшен Джованни Левеги и дворцовый управитель Пантатер Коррадо выступили вперед и склонились перед Эммануилом.
Дел, которые требовали личного решения кардинала, было не много. Эммануил приказал очистить зал. Толпа отступила на паперть и разошлась по внешним коридорам. Пока советники князя принимали прошения и разбирали мелкие дела, Эммануил удалился в свои частные покои.