— Ах ты господи, надо же! — покачал головой доктор Грепалли. — Выходит, мисс Фелисити до сих пор, несмотря на возраст, или же как раз благодаря ему, не утратила привлекательности. Отношения у них, я полагаю, ненастоящие?
— Что за вздор, — рассердилась сестра Доун, но сразу же умолкла, по крайней мере пока. Доктор Грепалли не склонен отнестись к ее словам серьезно. Она по своему опыту знала, что отношения между мужчинами и женщинами редко бывают настоящими. Обычно это форма торговой сделки. Мои деньги — твое тело; ты ложишься в мою постель — я беру тебя с собой на вечеринку; ты составляешь завещание — я стряпаю для тебя, навожу чистоту, еду на твои похороны; могу быть тебе за отца родного, если ты будешь мне вместо матери; ну и так далее. Редко когда что-нибудь отдаешь по-настоящему, свободно, по своей воле.
Некоторых мужчин по-настоящему привлекают старые женщины, она это знает. А есть такие, которые, наоборот, тянутся к малолеткам. И то и другое — в равной мере извращение, разница только в том, что людям, которые перенесли травму в позднем возрасте, меньше времени остается страдать от ее последствий. Удивительно: спишь с мужчинами и вообще находишься с ними в очень близких отношениях, но при этом знаешь про них совсем мало и готова поверить, что ты — предел их желаний. Жены и любовницы педофилов и насильников даже не подозревают, что происходит у них за спиной.
Напрасно думают, считала сестра Доун, что дома для престарелых походят на детские дома, где обслуживающий персонал испытывает к подопечным нездоровый интерес, садистский, или эротический, или и то и другое. Но если что-то приносит удовольствие, кому какое дело, чем именно? Если на тебя падает бомба, разве важно, во имя чего она брошена: ради борьбы за мир или же это, наоборот, теракт? Она, сестра Доун, вонзает свой острый каблук в поясницу доктору Грепалли ради своей карьеры и сладкой жизни, а не потому, что ее всерьез тянет это сделать. Но нельзя не признать, что этим она тоже служит интересам пациентов. В “Золотой чаше” его улыбка повышает настроение всех обитателей, и люди не так быстро отправляются в Западный флигель, когда видят, как блестят его глаза и растягиваются уголки губ, все равно отчего. Ну да что там говорить. Доктор Грепалли отмахнулся от ее опасений, потому что не хочет лишней мороки. Не надо об этом думать, и оно само рассосется. Но она-то знает, что ничего не рассосется. Их ждут неприятности.
— Я теряю квалификацию, — только и сказала она со вздохом. — Допустила ошибку, приняв эту даму, что правда, то правда. Надо было принять лауреатку Пулицеровской премии, пусть и курящую. А Фелисити Мур, даже если оставить в стороне любовника, не стареет. Ее без конца кто-то навещает; она притягивает в “Золотую чашу” внешний мир.