— Вы думаете забрать ее на родину? — спросила сестра Доун. Этого она не предусмотрела.
— Посмотрим, как сложится, — ответил Гай. — В “Глентайре” она бы оказалась опять вместе с родной дочерью. Но, так или иначе, она, разумеется, больше не способна сама распоряжаться своими делами, это мы с вами оба понимаем. Мало того, что ценное произведение искусства находится в руках у полоумной старухи, так еще она сама попала в зависимость к беспардонному игроку, моложе ее на двадцать лет. Случись что-нибудь, “Золотая чаша” подлежит, по-моему, судебной ответственности.
— Ну, уж не на двадцать, — возразила Доун, стараясь выиграть время. — Я хорошо определяю возраст на глаз. Я бы сказала, лет на десять-одиннадцать. А что вы имеете в виду, когда говорите “случись что-нибудь”?
— Скажем, если полотно пропадет или будет похищено; или если ее склонят все ее деньги передать в чужие руки, а вы не предприняли ничего, чтобы воспрепятствовать этому.
— По-моему, выход напрашивается такой: надо, чтобы наш психиатр-консультант признал ее недееспособной, и тогда она будет переведена в Западный флигель, где мы сможем держать ее под постоянным надзором. Суд, конечно, не выдвинет возражений против того, чтобы назначить опекуном вас. Иногда опекунство берет на себя “Золотая чаша”, но коль скоро это готова взвалить на себя родня, тем лучше для нас.
— Я, пожалуй, на всякий случай увезу картину в Лондон, — сказал Гай. — Она столько лет прожила у нас в семье.
— Как хотите, — отозвалась сестра Доун. — Мы не против того, чтобы она украшала наши стены, но здесь за страховку требуется платить непомерные суммы.
Они заглянули в затененную палату; доктор Бронстейн мирно спал у себя на кровати.
— Доктор Бронстейн — это наша гордость, — сказала сестра Доун. — Замечательный старик! Знаете, он один раз чуть не получил Нобелевскую премию. Они с мисс Фелисити — такие добрые друзья. Она будет рада оказаться рядом с ним.
Гай посмотрел на трубки и провода, которыми был опутан доктор Бронстейн, прикинул, что оказаться рядом — максимум того, что тут может случиться, и окончательно успокоился. Опасен только законный брак, его ни в коем случае нельзя допустить. А то начнутся осложнения, суды. При кратковременности теперешних браков можно только удивляться, почему так осторожен закон, устанавливающий опекунство.
Экран компьютера на столике под окном зажегся разноцветными огнями, от угла до угла полетели пестрые птички. Сестра Доун решительными шагами подошла к стене и выключила вилку несчастного аппарата.
— Напрасная трата электричества, — пояснила она свои действия. — Бедняжка доктор Бронстейн все равно уже ничего не видит и тем более не может подняться с кровати. Но мы стараемся, чтобы наших больных окружали привычные, любимые вещи.