Внезапно палату залил свет. У доктора Бронстейна открылись глаза.
— Джозеф! — вскрикнула сестра Доун. Доктор Грепалли, не замеченный в темноте, сидел по ту сторону кровати доктора Бронстейна. Это он включил свет. — Что ты здесь делаешь? Богу молишься?
— Не такая плохая мысль, — ответил доктор Грепалли. — Я забрел сюда перекинуться словечком-другим с доктором Бронстейном, но он что-то уж очень быстро сдает. Я просмотрел его карту назначений, сестра Доун. Он получает чрезвычайно сильно действующие препараты.
— Профессиональный медик здесь — я, — произнесла сестра Доун. — И не советую вам ворошить осиные гнезда, доктор Грепалли. Не знаю, известно ли правлению, что вы — доктор литературоведения, а не медицины; возможно, пора их об этом уведомить, а заодно и еще о кое-каких вещах, которые здесь происходят. Например, о сексуальных домогательствах. — Она чувствовала себя глубоко оскорбленной: он ею помыкал, насильно уложил к себе в постель, пользуясь как орудием своим начальственным положением. Однако доказать это будет не так-то легко, закон всегда принимает сторону власть имущего. Сообразив это, сестра Доун немного смягчила тон: — У нас мало профессионально подготовленных сотрудников, доброе сердце — это еще не квалификация. Положение таково, что инспекция может нагрянуть сюда в любой день и просто-напросто закрыть нас. Мы, конечно, будем сопротивляться, но тем временем родственники начнут забирать у нас пациентов. Не в наших интересах, чтобы доктор Бронстейн беспокоился и нервничал, и я специально забочусь о том, чтобы не допустить этого. Вы понимаете, почему в Западном флигеле у нас тишина и покой? Вы же тут главный. Ваше дело не думать, ваше дело — знать. А доктора Бронстейна предоставьте мне.
Гаю при оформлении развода как-то пришлось разговаривать с прокуроршей. Этот тон ему был знаком. Доктор Грепалли, похоже, испугался. Во всяком случае, он встал и покорно вышел, хоть как будто бы и не совсем по своей воле, а как человек, очнувшийся от гипноза, еще какое-то время выполняет волю гипнотизера. Гай остался на месте, он смотрел, как сестра Доун пронзает острыми красными каблучками мягкий розовый ворс ковра, готовя для старого ученого очередную инъекцию. Гаю эта женщина все больше и больше нравилась. Вот бы Лорне брать с нее пример.
Веки у доктора Бронстейна снова сомкнулись.
— Ну, вот, снова отмучился, — удовлетворенно сказала сестра Доун. И они с Гаем вернулись в Главный корпус, где она оставила срочный вызов психиатру, пусть позвонит, если возможно, сегодня же вечером.