– Рыцари или оруженосцы, кто бы вы ни были, вы не имеете права стучать в ворота этого замка, потому что в эти часы его обитатели еще спят, и к тому же крепости не отворяются прежде, чем солнце осветит лучами всю землю. Отъезжайте же немного и подождите наступления дня, мы тогда увидим, следует ли вам отворять ворота или нет.
– Какие тут к черту крепости и замки? – сказал один из всадников, – к чему мы станем церемониться? Если вы хозяин постоялого двора, то прикажите нам отворить ворота; мы путешественники; мы дадим только ячменя лошадям, и затем поедем дальше, потому что мы спешим.
– Вам кажется, рыцарь, чего я по виду похож на хозяина постоялого двора? – спросил Дон-Кихот.
– Не знаю, на кого вы похожи, – возразил тот, – знаю только, что вы говорите глупости, называя замком этот постоялый двор.
– Это замок, – твердил Дон-Кихот, – и даже один из лучших в этой области, и в нем находится теперь такая особа, которая носит скипетр в руке и корону на голове.
– Лучше сказать наоборот, – возразил путешественник, – скипетр на голове и корону в руке. Должно быть, здесь остановилась труппа комедиантов; у них обыкновенно попадаются эти скипетры и короны, о которых вы говорите, но, чтобы на таком скверном постоялом дворе могли останавливаться люди со скипетром и короною, я ни за что не поверю.
– Вы неопытны в делах, происходящих на свете, – возразил Дон-Кихот, – и не знаете, какие события случаются среди странствующих рыцарей.
Но спутники разговаривавшего, которым надоел разговор с Дон-Кихотом, снова принялись стучать в ворота с такой яростью, что хозяин проснулся и встал узнать, кто стучит. Проснулись и все в доме. В эту минуту одна из лошадей четырех всадников подошла и понюхала Россинанта, который, с печальным видом и с опущенными ушами, недвижимо поддерживал вытянувшееся тело своего господина; там как он состоял все-таки из плоти и крови, хотя и казался сделанным из дерева, то он не преминул приободриться и в свою очередь понюхать животное, подошедшее к нему со своими ласками. Но едва только он сделал маленькое движение, как обе ноги Дон-Кихота соскочили, я он, скользнув по седлу, упал бы на землю, если бы не повис на руке, что причинило ему такую сильную боль, что ему показалось, что или ему отрезали кисть или у него оторвалась рука. Действительно, он находился так близко к земле, что носками своих ног чуть-чуть касался травы – и это только ухудшило его положение, так как, видя что ему немного остается, чтобы всею ступнею стать на землю, он изо всех сил вытягивался и мучился, стараясь достичь твердой почвы. Так несчастные, подвергнутые пыткам под блоком,