Один из вновь пришедших на постоялый двор полицейских св. Германдады, заставший конец ссоры, не мог после этих слов удержать своей досады:
– Это вьюк, – воскликнул он, – как мой отец – человек, и кто скажет противное, тот пьяней вина.
– Ты врешь, болван и бездельник! – ответил Дон-Кихот и, подняв копье, с которым он никогда не расставался, обрушился таким ударом на голову полицейского, что не увернись последний вовремя, ему пришлось бы растянуться во весь рост. Копье сломалось, ударившись о землю, другие стрелки, увидав, что их товарища бьют, стали громко кричать о помощи св. Германдаде. Хозяин, принадлежавший к братству, сбегал за своим жезлом и мечом и присоединился к своим сочленам; слуги дон-Луиса окружили своего господина, чтобы тот, воспользовавшись суматохой, не вздумал улизнуть, цирюльник, увидав весь дом вверх дном, схватился за свой вьюк, который Санчо не отпускал однако ни на палец от себя; Дон-Кихот выхватил меч и бросился на стрелков; дон-Луис кричал своим слугам оставить его и помочь Дон-Кихоту, а также и дон-Фернанду и Карденио, ставших на его защиту; священник проповедовал, не щадя легких, хозяйка кричала, ее дочка стонала, Мариторна вопила, Доротея остолбенела, Люсинда перепугалась и донья Клара лишилась чувств. Цирюльник тузил Санчо, Санчо лупил цирюльника; дон-Луис дал оплеуху одному из слуг, осмелившемуся схватить его за руку, чтобы он не убежал, и раскровенил ему челюсти; аудитор его защищал; дон-Фернанд подмял под себя одного из полицейских и преспокойно месил его тело своими ногами; хозяин слова взывал о помощи св. Германдаде.
Одним словом, весь постоялый двор был полон плача, рыданий, воплей, ужасов, грома крушений, ударов мечом, тумаков кулаками, пинков ногами, палочных ударов, членовредительств и кровопролития. Вдруг, среди этого смятения, этого лабиринта, этого хаоса, новая мысль блеснула в воображении Дон-Кихота. Ему представилось, что он перенесен в лагерь Аграманта,[64] и громовым голосом, потрясшим весь постоялый двор, он воскликнул:
– Все остановитесь, все сложите оружие, все примиритесь, все слушайте меня, если все хотите остаться в живых.
Услыхав эти крики, действительно все остановились, и он продолжал:
– Не говорил ли я вам, господа, что этот замок – очарован и что в нем живет легион чертей? В доказательство этого посмотрите, и вы увидите собственными глазами, как произошел и был перенесен между нас раздор в лагере Аграманта. Смотрите, – здесь сражаются за меч, там – за коня, по сю сторону – за белого орла, по ту – за шлем, и все мы сражаемся и все ничего не понимаем. Подите сюда, господин аудитор и вы также, господин священник; пусть один из вас будет королем Аграмантом, а другой королем Собрином, и восстановите между нами мир, потому что, клянусь всемогущим Богом, было бы очень нехорошо, если бы такие благородные люди, каковы мы, перебили друг друга до таким ничтожным причинам.