Мысли метнулись в прошлое. На Алтай. К нам привезли детей с улицы, тех самых необратимых бродяжек. Коллектив сделал всё для их полноценной адаптации. Казалось, дети вновь становятся детьми, и все педагоги расслабились, пока новенькие не преподнесли сюрприз.
– Евгения Викторовна! Новенькие собрали малышей и заставляют насильно курить! Смотрят и хохочут, как ненормальные! Вашему сыну стало плохо, – сообщили мне девочки из средней группы.
Тогда мне хватило силы воли не сорваться, зато ночью ревела белугой – за что, почему? Потому что неокрепшему слабому детскому сознанию достаточно года непосильных испытаний и унижений, чтобы никому никогда не верить, даже искреннему доброму приёму взрослых и детей. Весной трое из них снова сбежали. Они боялись поверить. Сегодня я понимаю их как никогда. Потерянное поколение, пятая колонна изуродованного детства повзрослеет и отомстит. А моя идея семейного патроната решит две проблемы. Она объединит малышей, ждущих маму, с бездетными женщинами, жаждущими отдать неизрасходованное тепло материнства. Соединить их вместе, дав жильё и помощь… проект на несколько миллионов… Мысли прервал голос Фила:
– Я договорился с ментами о совместном участии в рейдах. Из отснятого только один кадр подходит: оскаленная мордочка ребёнка, готовая укусить, и стеклянные глаза милиционера. Нужно снимать в реальной и привычной для бедолаг обстановке. Садись в машину, мне нужно с тобой серьёзно поговорить.
Мы сели в машину. Фил посмотрел на меня:
– Дрожишь, ты случайно, не заболела?
– Это нервное. После того, что увидела, хочется выбежать на площадь и закричать: «Помогите!» Как можно сохранить что-то светлое в душе, когда рядом такое? Нет войны, на пороге двадцать первый век! Неужели ни один миллионер, захвативший общенациональное достояние, не носит в себе вину за обворованных им, униженных и оскорблённых? Если совесть нации не проснётся, в результате ею будут править мутанты, больные физически и психически. Все мировые проблемы оттого, что детям не хватает любви.
– Её никому не хватает. В жизни даже благополучного человека больше печалей, чем радостей. А если ещё и профессия заставляет окунуться с головой в чужую боль и несчастья, тогда психика не выдерживает. Я наблюдал за офицером, у неё мёртвые глаза. Наверно иначе и невозможно, потому что появляется естественный защитный барьер. И твои глаза… На тебе до сих пор лица нет. Зачем ты влезла во всё это и меня за уши притянула? Меня, у которого нет никакого желания соприкасаться с этим адом, его хватило когда-то в Афганистане. Мне привычнее красота… Счастье, что моя профессия позволяет наслаждаться ей. Я только несколько месяцев в России, и уже депрессия накрыла. Женя, отпусти, Христа ради!