Многие ждали с закрытыми глазами. Они знали, что им только сейчас доведется увидеть войну своими глазами. Им предстояло усилить войска, которые уже были на берегу, конвоировать пленных и расчистить песок для высадки тяжелой техники. Война наступит для них потом, позднее и дальше, в дальних землях, куда надо будет послать свежие подразделения для завоевания новых позиций. Когда? Сегодня ночью? Завтра? Через неделю? Когда пули засвистят вокруг них?
Фревен осознал, что гул волнующихся голосов накладывается на тарахтенье двигателя и шум волн.
Вдали раздавались глухие удары. Сотни щелкающих звуков не были похожи на уханье корабельных пушек. Затем стал доноситься сухой треск автоматных очередей.
Они приближались.
Никто не видел, что делается впереди баржи, кроме рулевого и бортового офицера. Где они находились? На каком расстоянии от берега?
Фревен повернулся, чтобы разглядеть, как ведут себя рулевой и офицер. Они смотрели прямо перед собой, что-то высматривая, и нервно переговаривались тихими голосами.
Они удивлены, они боятся, понял Фревен.
Взрывы раздались совсем близко.
Солдаты смотрели друг на друга, волнение охватывало все больше людей по мере того, как усиливались звуки хаоса. Внезапно раздался пронзительный свист, и какая-то масса задела баржу, которая начала дрожать.
— Снаряд! — вскричал один из солдат.
Удар был неминуем.
Фревен, оглядев высокие борта, поднял глаза к белому небу. Они были заперты внутри большого стального прямоугольника, в трех метрах от уровня воды, как заключенные внутри тюремного дворика.
В пятидесяти метрах над ними появился черный цветок взрыва. А затем раздалось громкое щелканье. Артиллерия.
Фревен почувствовал, как часто вздымается его грудь, в том же ритме, в каком стучало сердце. Он не мог видеть, что происходит снаружи, и поэтому испытывал гнетущее ощущение. Как далеко они от берега? Есть ли вокруг них другие корабли?
Почему до них доносится шум битвы, если они должны были высадиться на безопасном берегу?
Молчание прервал Маттерс:
— Это… это нормально?
Фревен пристально посмотрел на сержанта. Маттерс был почти мальчишкой. Все в нем кричало, что ему здесь не место. Он дрожал.
Гул двигателя стал затихать, и транспортное судно постепенно замедлило ход.
— Я не знаю, — только и ответил Фревен, перенеся внимание на рулевого.
— Вы слабо зашнуровали ботинки, — заметил Маттерс дрожащим голосом.
Фревен вспомнил, что обувался в спешке, глубокой ночью, когда его разбудила сирена. Он присел, чтобы затянуть шнурки.
Внезапно рядом с ними разорвался воздух, раздался короткий и мощный звук, и вода нахлынула на левый борт баржи так же свирепо, как прозвучал артиллерийский залп. Солдаты повалились друг на друга, хватаясь за что попало, пытаясь удержаться за правую стену. Море обрушилось на них с неба, затопив все. Фревен, завязывающий шнурки, рухнул на сумки. Он кое-как поднялся и схватил каску, полную воды. Гул двигателя вернул ему ощущение реальности. Он придирчиво осмотрел себя, не произнеся ни слова.