– Позвоните диспетчеру, мадам, – произнес Римо скучающим тоном, который в большинстве случаев срабатывает безотказно.
– Ну хорошо.
Женщина распахнула дверь. Ей было пятьдесят с небольшим. Лицо блестело от слоя жирного крема, выдававшего героические усилия удержаться хотя бы на прежних рубежах и не проиграть окончательно битву за убывающую привлекательность. На ней был развевающийся розовый пеньюар.
– Для вас – все, что угодно, – сказала женщина с недвусмысленной улыбкой.
При виде Римо она сразу оживилась и повеселела. Поправив рыжие волосы, она снова призывно улыбнулась ему и провела языком по накрашенным губам.
Сколько помады осталось у нее на языке, подумал Римо.
– Я на работе, мадам.
– Я хочу тебя... Я заплачу, – страстно зашептала она.
– Прекрасно, – сказал Римо, по опыту знавший, что спорить в таких случаях бесполезно. – Сегодня вечером.
– Сейчас! – потребовала она.
– Я приду к ленчу.
– Нет, к завтраку!
– Можно ограничиться легкой закуской, – сказал Римо, глядя в полное лицо женщины, уже полвека не отказывающей себе в пирожных, и прикидывая, что первый завтрак бывает у нее, вероятно, часов в девять.
– А почему не сейчас? – огорчилась дама.
– Я должен проверить трубы, – сказал Римо.
К десяти часам он будет свободен от всего и вся: через десять минут он управится с заданием, а еще через тридцать – вообще освободится от этой работы насовсем.
Римо подмигнул расстроившейся даме. Она попыталась ответить ему тем же, но ресницы при этом слиплись, и ей пришлось разлеплять их пальцами.
Римо бесшумно двинулся через ее гостиную, не задумываясь, как он идет. Он двигался абсолютно бесшумно уже более десяти лет. В основе этого было ритмичное дыхание, согласованность каждой клеточки тканей тела с нервной системой и собственным внутренним ритмом. Все на свете имеет свой ритм, но большей частью очень слабый, чтобы его могли уловить нетренированные. А те, кто пичкает себя жирным мясом, дышат отрывисто и поверхностно, о нем даже не подозревают. Дыхание большинства людей не омывает легкие кислородом в той мере, как это должно быть.
Римо вспомнил обо всем этом только тогда, когда хозяйка номера изумленно воскликнула:
– Боже мой! Вы двигаетесь как привидение! Совершенно бесшумно!
– Все дело в ваших ушах, – солгал Римо.
Стоя на оконном карнизе, он вжался в кирпичную стену, соленую от морских ветров и слегка пострадавшую от выхлопных газов автомобилей. Края кирпичей крошились, и опираться на них следовало очень осторожно. Но Римо это не беспокоило. Он слился со стеной воедино и, осторожно отжимаясь и подтягиваясь на руках, стал медленно двигаться вверх. Теперь под его ногами уже не было карниза, и продвижение по гладкой стене требовало предельного внимания.