Пусть читатель нас извинит.
Время от времени американцы присылают нам письма об этих книгах. Большинство из них, оценив по достоинству величие и мудрость Синанджу, пишут в надежде получить от нас информацию. Многие из этих писем остались без ответа, так как я доверил это Сапиру и Мерфи. Они так и останутся без ответа из-за лености Сапира и Мерфи, ставших благодаря моей милости богатыми людьми. Я, Мастер Синанджу, приношу глубочайшие извинения за этих праздных белых людей.
К сему приложил свою августейшую руку в день 177-й, в год Страшных ветров
Чиун.
* * *
Я исправно отвечал на письма, пока Сапир не сказал, что ему не нравится, как я это делаю, и что он предпочитает взять переписку на себя. С тех самых пор ваши письма остаются без ответа.
У. Б. Мерфи
* * *
Мы знакомы с Мерфи почти двадцать лет, и пора бы ему знать, что я не имею обыкновения отвечать на письма. Как это на него похоже – знать и не принимать во внимание очевидный факт? Я только сказал ему, что он зря распускает слюни и что я написал бы лучше. Кроме того, письма были адресованы Чиуну, а не мне. Теперь я собираюсь заключить контракт с новым книготорговцем. Если туда будут приходить письма, могу и ответить. Однако это только моральное обязательство, так что особенно не рассчитывайте. Боюсь, что забыл последний раз оплатить доставку почты. Хотя раньше я делал это регулярно, но никто из вас не удосужился написать мне пару добрых слов.
Р. Сапир
Уолкер Тисдейл Третий знал, что он скоро умрет и что жить ему осталось не больше недели. Какой смысл стоить планы на будущее, когда не уверен, что доживешь до сегодняшнего вечера?
Его охватила безысходная грусть, глаза стали пустыми и отрешенными. Никто из сослуживцев не мог развеселить или хотя бы разговорить своего товарища.
– Уолкер, дружище, ты соображаешь, что делаешь? Ты что, хочешь нагнать тоску на всю часть? – упрекнул его сосед по койке.
Уолкер сидел, опершись на автоматический карабин М-16. Ему было девятнадцать лет. Высокий, крепко сбитый, волосы цвета песка, глаза голубые и чистые, точно незамутненные озерца у берега Карибского моря. Обычно широко распахнутые в мир, они теперь невидяще смотрели в одну точку. На все уговоры Уолкер отвечал с тоскливой убежденностью:
– Какое мне до вас дело? Мне теперь все безразлично. Я знаю, что скоро умру.
– Откуда ты можешь это знать, парень? – вмешался другой волонтер, поопытнее и постарше, уроженец Чарлстона.
В этом большом городе Южной Каролины Уолкеру доводилось бывать лишь дважды. В первый раз он ходил продавать найденный им необычного вида камешек: ему сказали, что в тамошнем университете есть человек, который хорошо платит за такие камни. Плата и в самом деле была неплохой – пятнадцать долларов тридцать пять центов, – и Уолкер не посчитал за труд протопать девятнадцать миль пешком туда и столько же обратно. Во второй раз он пришел в Чарлстон, чтобы записаться в особую часть, где брали добровольцев на полное обеспечение и вдобавок хорошо платили.
