Теперь, когда опасность миновала, он стал двигаться более медленно и плавно. Подошел, обнял. Непривычно. Я растерялась.
— Тише. Тише. Эй, да ты вся мокрая!
Он пощупал мою спину и живот. Подхватил край футболки и потянул вверх. Я запротестовала, вцепившись в его руки.
— Ну, ну. Что я, голых девчонок не видел, что ли? — преодолев сопротивление, Кит рывком раздел меня и отбросил мокрую тряпку в сторону.
Оставшись в одних трусиках, я обхватила себя руками, пытаясь прикрыть наготу и дрожа всем телом. Кит быстро стянул свою футболку и нахлобучил на меня.
— Так лучше? — спросил он, сгребая меня в объятия.
Ткань хранила тепло его тела, и это окончательно успокоило меня. Я прерывисто вздохнула и кивнула.
— Плохой сон? Пойдем, присядем, — он потянул меня за собой.
— Кровать мокрая, — я шмыгнула носом. — Когда мне снятся кошмары, я всегда просыпаюсь в холодном поту.
— Присядем на край, — Кит усадил меня на колени, я примостила голову ему на плечо. В его руках, наконец-то, стало хорошо. — Все, успокаивайся. Тебе просто повезло, что я бродил тут неподалеку.
— Спасибо, — мой голос еще плохо слушался и дрожал. — Боялась, что ты уже спишь, и я подняла тебя с постели.
— Ну нет, — по голосу я догадалась, что Кит улыбнулся, — разве я не говорил, что ложусь только под утро? — Он помолчал. — На самом деле, я опять подался в клуб. Взял бутылку, хотел просто посидеть, подумать. Но потом решил, что надо с этим делом завязывать. Я вообще много думаю о твоих словах в последнее время.
Одной рукой Кит обнимал меня, другой — поглаживал по плечу, убаюкивая ровным тоном голоса. Как заботливый отец — своего ребенка. Только чувства в нем бушевали отнюдь не отцовские.
— Вообще, мне до сих пор чертовски хочется выпить. А после того, как ты меня напугала своим звонком — особенно. Руки трясутся вот. Еле на дерево залез. Но ради тебя я оставил бутылку на столе почти не тронутой и отправился дышать свежим воздухом. Решил, что если поброжу по улицам, подышу воздухом, станет легче.
Я слушала Кита. Наверно, стоило его похвалить за отказ от спиртного. Но сейчас просто не было сил для моральной поддержки кого бы то ни было. По мере возвращения рассудка становилось стыдно за эмоциональный срыв. Увидел бы меня сейчас Тоби — по головке не погладил. Он заставил бы мигом успокоиться, встать, схватить что-нибудь потяжелее и застать врага врасплох еще когда дверная ручка повернулась в первый раз. Но то ли от приснившегося кошмара я стала слабее, то ли домашняя обстановка так действовала. Я вспомнила свой жалобный скулящий голос, которым просила Кита о спасении, и поморщилась.