Его кабинет поразил меня количеством мечей, кинжалов и ножей, развешанных во всю стену слева от входа. Неплохая коллекция, стоившая, по всей видимости, немалых денег. Напротив входа стоял стол с двумя креслами перед ним. Справа пространство отгораживала непрозрачная штора, за которой я расслышала какую-то возню.
— Присядь, — Дружеч указал на одно из кресел, а сам обошел и уселся за стол.
Я не могла не отметить, что, хоть дом и старинный, на столе Дружеча находился вполне современный ноутбук, а, судя по проводам, и подключение к интернету имелось. Тут же, на углу стоял телефон. Меня обожгла мысль о Хью. Но едва я протянула руку, как Дружеч схватил и сжал мои пальцы так, что я вскрикнула от боли.
— Что это ты собираешься делать, девочка? — с угрозой в голосе спросил он.
— Пожалуйста, мне нужен только один звонок! — взмолилась я. — Только один! Короткий!
— Поверь, Монтгомери сделал все, чтобы твои родители думали, что я тебя все в порядке.
— Причем здесь родители? — я попыталась выдернуть пальцы, но хватка Дружеча оказалась железной. — Они обо мне и сами не вспомнят. Мне нужно позвонить Хью.
— Глупая затея. Ты его любишь? Я уже говорил, что таким, как мы, нельзя любить.
— Но я должна с ним поговорить! Мы не попрощались! Как вы не понимаете?
— Ладно, — Дружеч, наконец, отпустил меня и кивком указал на телефон. — Позвони ему. Позвони, и завтра же про это узнают родители. А я больше, чем уверен, что Монтгомери до этого часто намекал им, что тебе не дают телефон, чтобы не доводить до припадков. И они начнут раскапывать это дело. Захотят тоже с тобой поговорить, раз ты звонила.
— Я скажу Хью, чтобы он никому не говорил о звонке.
— Дослушай меня. Если кто-то узнает, что врачи продают больных из лечебниц, что, по-твоему, будет? Я говорю сейчас не о себе или Монтгомери. О таких же, как ты, несчастных, которым никто не поможет, кроме меня. Кроме нас с тобой. О чем ты думала в тот день, когда я нашел тебя?
— О смерти, — я опустила голову, вспоминая, как хотела проткнуть себе горло заколкой, и покраснела.
— Представь, что где-то лежит такая же девочка и тоже думает о смерти. Кто ей поможет? — Дружеч вдруг грохнул кулаком по столу и заорал. — Мы не можем ставить годами наработанное дело под угрозу только из-за того, что ты кому-то что-то недорассказала. Это эгоистично! Ты не имеешь больше права думать только о себе. Я купил тебя. Ты принадлежишь моему делу!
Он, тяжело дыша от волнения, откинулся на спинку кресла и указал на телефон.
— А теперь звони. Если готова взять на себя ответственность.