>Клуб «Атенеум»
>Пэлл-Мэлл
Дорогой Монмут!
В дополнение к нашей встрече и беседе. Школьный архивариус — доктор В. В. Дансер. Я говорил с ним, и он предоставит вам доступ к тем материалам, которые находятся в нашем распоряжении. Если вы пожелаете связаться с ним, он сделает все необходимые приготовления относительно вашего посещения.
По другому вопросу — припоминаю ваше высказывание, что вы ищете комнаты вблизи реки. Я случайно услышал о тех, которые могли бы вам подойти. Они находятся в доме номер 7, Прикеттс-Грин, Челси, Ю. З., каковые здания являются частью владений, принадлежащих школе.
Я много размышлял об опасном предприятии, которое вы задумали, и со всей тщательностью пересмотрел в уме все, о чем мне упоминали или что давали понять. Это неприятные вещи, репутация этого человека была темной, и в определенных местах еще живы печальные воспоминания. Но если, как я полагаю, вы не остановитесь, то я вновь призываю вас: будьте бдительны, будьте осторожны.
Начиная с сегодняшнего дня я не буду доступен в течение нескольких недель и хотел бы, чтобы вы поняли, что я предпочитаю не интересоваться далее этими вопросами.
Ваш и т. д.
Арчибальд Вотейбл
Я сидел в тишине у окна моей комнаты, распечатанное письмо лежало передо мной на столе. Снизу, из промозглого гостиничного двора, доносились звук воды, с грохотом льющейся в ведро, и короткие указания, которые давал хозяин.
Ректор школы не вышиб меня из колеи как человека слабого или легко поддающегося настроению, но письмо выдавало его страхи. Он не желал более иметь ничего общего ни со мной, ни с моим предприятием, потому что он говорил с кем-то о Вейне и, вероятно, услышал больше, чем знал ранее, и услышанное испугало его.
Я не остановился, но предупреждение заставило меня сделать паузу и впервые рассмотреть весь вопрос в целом несколько более серьезно. Я по-прежнему знал очень немного — и это лишь пробуждало еще больший интерес. Какова была предполагаемая опасность? От чего меня предостерегали? Какой природы были истории, слухи, намеки о Конраде Вейне, человеке, который был мертв уже около двадцати лет? Я чувствовал себя так, будто на ощупь иду сквозь туман, слыша неясный свист и адресованные мне тихие крики, чтобы я остерегался, держался настороже, но не дающие никакой подсказки о том, чего я должен остерегаться или с какой стороны опасность.
Во дворе заскулила собака — раз, другой, и внезапно снова повисла тишина.
А потом в мыслях у меня возник образ покойного опекуна, человека, который воспитывал меня с детства и помогал мне формировать и укреплять характер. Что бы он сделал? Какой совет дал бы сейчас? Я понял сразу — и понял без всяких сомнений, — что последовал бы ему. Я продолжил бы свои планы с осторожностью, не пренебрегая полученными предупреждениями, пусть даже неясными, без всякой ложной бравады. Мой опекун был человеком смелым и отважным. Кроме того, он был осмотрительным. Я не мог сделать ничего лучшего, чем попытаться подражать ему.