Вернер Лежанвье провел Антонена Лазаря в свой рабочий кабинет. А что ему оставалось делать?
— Собрались на покой после трудов праведных, дорогой мэтр?
— Нет, я… я изучал одно досье.
— В таком случае прошу извинить меня вдвойне, но я посчитал совершенно неотложным выразить вам свою благодарность. Я сидел в баре напротив и дожидался отъезда ваших гостей. Если не ошибаюсь, скромный ужин в кругу друзей? Отмечали выигранный вами процесс — то есть мое оправдание?
Адвокат утвердительно кивнул, испытывая одновременно ни на чем не основанное ощущение вины и глухое раздражение.
Лазарь восхищенно огляделся.
— Роскошный у вас кабинет! Настоящий ампир, если я что-нибудь в этом смыслю!
Он уселся в кресло — на долю секунды раньше, чем его пригласили, — потом вдруг вскочил, подошел к книжным полкам.
— «Пандекты»… «Законы» Платона… «Филиппики» Демосфена… «Рассуждение о методе» Декарта… «Кодекс уголовного следствия»… «Трактат о физиогномике»… «Психология свидетеля»… Лаватер, Франц Гросс, Бертильон, Локар… Черт побери, и вы все это осилили?
Повернувшись на четверть оборота, он теперь разглядывал, прищурив правый глаз и воздев левую бровь, фотокарточку Дианы, которая в рамке из красного сафьяна украшала письменный стол.
— Госпожа Лежанвье? Поздравляю, дорогой мэтр! Вот что я называю красивой женщиной: привлекательная, изысканная и так далее!
Еще с первой их встречи на пороге залитой августовским солнцем камеры Вернера Лежанвье покоробила развязность его клиента — развязность, граничащая с наглостью. Отказавшись от предложенной узником английской сигареты, он тогда закурил одну из своих «Житан» из маисовой бумаги, сухо посоветовав ему подыскать себе другого адвоката. Он рассчитывал на то, что Лазарь бросится извиняться, попытается его удержать, но тот лишь стукнул себя в грудь:
— Так мне и надо! Может, хоть это отучит меня зубоскалить в беде! Выход здесь, мэтр… Осторожнее, ступенька!
Неожиданное угрызение совести приковало адвоката к месту.
— Я хочу правду, всю правду! Вы убили эту женщину — да или нет?
— Нет, но, боюсь, я не сумею сказать этого с подобающей убедительностью. Клянусь честью, нет! Хм, это звучит отчего-то фальшиво в нашем велеречивом мире, не правда ли? Я словно пытаюсь всучить стиральную машину!
— Разве не в этом состоит ваше ремесло?
— Прикрытие, мэтр, не более того! И вот вам доказательство: чем дольше я заговариваю очередной домохозяйке зубы, тем недоверчивее относится она к техническому прогрессу. К тому же мне страшно не везет: я путало марки!
Невиновность человека определяется отнюдь не тоном, каким он говорит.