Когда невидимая сеть заклинаний, опутывавших остров, дрогнула, пропуская вернувшегося Харвальда, богиня уже не хотела плакать и заламывать руки от жалости к себе. Она приняла решение и менять его не собиралась, несмотря ни на какие оправдания провинившегося мужа. Внутри всё застыло, заледенело, Эйар отрешённо смотрела в окно на цветущие кусты за окном и вспоминала, как была счастлива здесь… Вернётся ли оно, сможет ли она простить?
— Эйар, я дома! — раздался весёлый голос Харвальда, но богиня даже не повернулась в его сторону, не вздрогнула.
На пороге гостиной появился широкоплечий улыбчивый мужчина с аккуратной русой бородой, в просторной рубахе и штанах, украшенных вышивкой.
— Здравствуй, Харвальд, — тихо ответила Эйар и наконец посмотрела на него, не мигая.
Улыбка увяла на лице бога, он переступил с ноги на ногу, не решаясь зайти дальше в комнату.
— Эйар? — осторожно переспросил он. — Что-то случилось, милая?
— Где ты был? — вместо ответа поинтересовалась она, всё так же глядя ему в глаза.
И уловила, когда в них мелькнула неуверенность. Харвальд отвёл взгляд и пожал плечами.
— По делам, как всегда, ходил, — ответил он вроде спокойно, но чуткое ухо Эйар всё равно подметило нотки неуверенности.
Богиня несколько мгновений молчала, а потом заговорила ровным, без эмоций, тоном:
— Ты думал, я не узнаю, Харвальд? Думал, не услышу? Она ко мне обращалась, благодарила, — слова падали хрустальными льдинками, и с каждым словом на лице бога всё больше проступала растерянность. — Ты ведь не любишь её, Харвальд, зачем? Зачем ты так поступил со мной, с ней? Что с этим ребёнком теперь будет, что будет с нашим ребёнком? — тут Хравальд вздрогнул и непонимающе уставился на супругу, но она не дала ему ничего спросить или сказать. Эйар встала, тряхнула головой, отбросив косы за спину. — У тебя будет достаточно времени подумать, муж мой, нужны ли мы ещё тебе, а мне тоже надо решить, хочу ли я возвращаться к тебе, неверный, — она подняла ладони перед собой. — Я ухожу, Харвальд. Не пытайся искать меня, не получится, — Эйар предупредила возражения и вопросы, готовые сорваться с губ опешившего и окончательно растерявшегося бога. — Я ухожу и забираю свою благодать из этого мира, и отныне все люди будут поровну получать дары при рождении, — с пальцев Эйар посыпались серебристые звёздочки, и в комнате ощутимо похолодало. — И только способность полюбить по-настоящему пробудит третий дар, и лишь верность его удержит, — лучистые глаза Эйар похолодели, в них заискрился лёд. — А твой сын никогда не будет счастлив в любви, Харвальд, это моё наказание тебе, — её голос стал тише, в нём прорезалась горечь. — Сколько бы он не перерождался, в любом воплощении женщины будут его обманывать, как ты обманул меня, и предавать, как ты меня предал, — она с болью посмотрела на Харвальда, вокруг богини стала закручиваться настоящая метель из серебристых звёздочек.