Что правда, то правда, и Гиллис это прекрасно понимал, и Дэвидсон знал, что Гиллис это понимает.
— Готов поспорить, что у вас еще есть просьбы к суду, — предположил судья.
Дэвидсон усмехнулся.
— Очень рад, что моя оценка вашей мудрости, ваша честь, оказалась верной. Да, у меня есть еще несколько просьб — целый набор. Я собираюсь сослаться на прецедент «дела Миранды»[22], как только процесс начнется, — но это только для затравочки.
Человек в черной мантии кивнул.
— Вы играете в покер, мистер Дэвидсон?
— Да, я обожаю противоборство конкурирующих стратегий, ваша честь.
Судья видел, что Эверетта их частная беседа уже начинает нервировать, и жестом попросил Дэвидсона отойти на шаг назад.
— В соответствии с просьбой защитника подсудимого, — провозгласил Гиллис, — я обращаюсь к прокурору округа с настоятельной просьбой избегать по возможности всяких личных комментариев относительно местожительства мистера Дэвидсона, его происхождения и экономического положения. Если мы сконцентрируем наше внимание не на Джошуа Дэвиде Дэвидсоне, а на Сэме Клейтоне, наш процесс будет развиваться более спешно и более споро.
Обвинитель сделал неопределенный жест в знак согласия.
— Ну, а теперь мы можем начать отбор присяжных? — нетерпеливо спросил он.
— Вы готовы, мистер Дэвидсон?
— Нет, ваша честь. Я только что получил это в высшей степени сложное и непростое дело, которое предполагает, возможно, вынесение смертного приговора, и безусловно мне потребуется достаточное время для подготовки.
— И какой же период времени представляется достаточным досточтимому адвокату защиты? — с вызовом спросил Эверетт.
Дэвидсон почесал подбородок как бы в раздумье.
— Насколько мне известно, по существующим правовым нормам и с точки зрения здравого смысла, я могу просить отсрочки на два месяца, — начал он.
— Два месяца?
О Боже, «старик Рис» уже брызжет слюной от гнева.
— Два месяца — да это же просто смешно! — взорвался прокурор.
— Но я не буду просить два месяца, ваша честь, — спокойно продолжал Дэвидсон. — Мне представляется, что и одного месяца будет вполне достаточно, поэтому я прошу дать месяц отсрочки.
— Вы позволите мне подойти к судейскому столу, ваша честь? — потребовал Эверетт.
— Конечно.
Обвинитель вышел из-за своего стола.
— Ральф, — тихим мрачным голосом заговорил он, — нам надо что-то предпринять, пока это дело полностью не вышло из-под контроля.
Но все и так вышло из-под контроля, и если «старик Рис» не полный идиот, он бы мог это понять.
— Ральф, это же должен был быть простой и быстрый процесс. Так нам говорили. Ты же знаешь, они очень рассердятся, если все пойдет не так, как надо, и кому-то придется за это расплачиваться.