В это время в разговор вмешался Бономи и напомнил, что уже без десяти семь и президенту, возможно, уже пора ужинать — к последней реплике этой мизансцены парочка из ЦРУ отнеслась с полным пониманием. После долгих часов нервного напряжения президенту требовался отдых, да и сами врачи тоже почувствовали голод.
— Вы сможете вернуться сегодня в девять тридцать, чтобы продолжить ваш доклад? — спросил генерал Бономи. — Или вы предпочитаете поужинать здесь?
Доктор Осгуд улыбнулась по-матерински озабоченно и покачала головой.
— Я предпочитаю поужинать с детьми, — сладко ответила она. — Воскресный вечер, воскресный ужин в кругу семьи — это наша традиция.
Оба психоаналитика уже выходили из кабинета, когда Стивенс задал последний вопрос.
— Доктор Осгуд, я не хочу показаться любопытным, но скажите: чем занимается ваш муж?
Она снова очень мило улыбнулась.
— Ну, он тоже психоаналитик — в Управлении, — ответила она, подхватив доктора Э. 3. Пинни под руку с нескрываемой нежностью.
Когда дверь за удалившимися посетителями закрылась, президент и его помощник переглянулись.
— Они, наверное, очень скромные порядочные люди, Винс, чего о вас не скажешь, генерал!
Бывший ведомый Дэвида Стивенса ухмыльнулся.
— Это точно, мистер президент. Я один из тех безжалостных мясников, засевших в бессердечном военном истеблишменте, который только и делает, что загрязняет окружающую среду да притесняет цветных и волосатиков-хиппи. Мое хобби, сэр, — вытаптывать цветочные клумбы.
Стивенс мысленно вернулся к тому, о чем говорили психоаналитики.
— Эти милые серьезные люди… которые считают, что президент Соединенных Штатов должен быть способен на все, включая детоубийство и каннибализм… так вот, эти люди, возможно, навели нас на след, Винс.
— Жена и ребенок Пауэлла?
Ситивенс кивнул.
— Я бы на это не рассчитывал, Дейв. Я сам плохо знаком с сочинениями герра Фрейда, да и Виллибой, наверное, тоже.
Президент начал беспокойно ходить взад-вперед по кабинету.
— Винс, тут дело не только в психоаналитических теориях, — рассуждал он. — Что еще эти врачи сообщили нам? Шонбахер аморальный маньяк, снедаемый чувством жалости к себе, в сущности, он слабак: он у них не командует и не принимает решений. Фэлко совершенно от них отчужден, это аутсайдер, которому наплевать на все и вся…
— А Хокси — классический пример религиозного психа, которого давным-давно уж следовало упечь в клетку. Самый настоящий убийца-Христа-ради! — сумрачно подвел черту Бономи.
— Остается Пауэлл.
— Но мы еще не обсуждали убийцу-майора, Дейв.
— Это крепкий орешек, могу поспорить на что угодно!