Куинн упирается руками в бедра и наклоняется ближе к экрану.
- Обнаружили какие-либо следы ДНК на телах или на местах преступлений?
Я мотаю головой.
- Нет. Если преступник, совершивший эти преступления наш субъект, по крайней мере, он слишком хорошо подчищает за собой.
Рот Куинна искажается от недовольства.
- Даже если там и было ДНК, как ты и сказала, он достаточно педантичен, чтобы не оставлять следы. Его ДНК вероятно мы не найдем ни в одной базе.
С удивлением я приподнимаю бровь, но позволяю этой похвале остаться незамеченной.
- Если это наш парень, то с тех пор его почерк изменился. И я не уверена, что мы можем четко охарактеризовать преступника, но одно могу сказать с уверенностью, садист остановится только, когда его поймают. И со скоростью, с которой он переходит к следующей жертве, он может совершить ошибку.
- Я не буду сидеть здесь, и ждать пока он облажается, засыпав нас телами.
Достав телефон, Куинн быстро встает.
- Двадцать минут. - Он смотрит на меня. - Давай пробежимся по почерку. Это может быть группа убийц?
Я все еще чувствую себя как вчера ночью на месте преступления, словно это один методичный убийца - слишком эгоистичный, слишком самодовольный, чтобы делиться своей славой. Но... я могу попытаться посмотреть с другой перспективы. Посмотрим, сможем ли мы раскопать новую теорию.
- Допустим их двое. Два преступника могли бы объяснить два немного разных почерка. В этом случае, должен быть мастер и ученик. Один полностью доминировал в этих отношениях. А второй, возможно, ученик, мог быть последователем, тем, кто теряет рассудок.
- Почему ты думаешь, что скорее именно ученик сойдет с ума?
- Это психология, - отвечаю я. - Он угождает. Он должен умилостивить мастера в обмен на чувство значимости. Это его место. Если что-то случится в их партнерстве, расстроив одного, второй попытается вернуть расположение.
Я пожимаю плечами.
- Когда человек сталкивается с тем, что может потерять самое ценное, он пойдет на любые отчаянные меры, чтобы это удержать. В отчаянии, ошибки и совершаются.
Взгляд Куинна застывает на фарфоровой фигурке балерины на моем столе, его лицо ничего не выражает, словно его мысли очень далеко.
- Затем наступит симбиотический психоз, - говорит он. - Безумие, разделенное на двоих.
- Психопатический бред, разделенный на двоих, если быть точнее. - Я откидываюсь на спинку кресла и скрещиваю руки. - Вау. Я под впечатлением, детектив. Откуда вы узнали об этом психологическом термине?
Он смотрит на меня и ухмыляется.
- Я кое-что знаю.
- Судя по всему, так и есть.