Насладиться завтраком я смогла в уединении и почти полной тишине. У Талли нашлась пара очень дорогих наушников, которые волшебным образом заглушили весь шум, который раздражал бы меня даже без обостренного слуха. Пока я совершенно бескультурно поглощала остатки молочного коктейля, кто-то нарушил покой моей Крепости Одиночества.
Не знаю, как я поняла, что он у меня за спиной. В один момент все было прекрасно, а через секунду волоски на моей шее поднялись, и в голове начали просчитываться стратегии защиты. Я стянула наушники и обернулась. Это был Лэйн, маленький сын Тоби, торчавший в дверях комнаты Талли.
— Ты не должна быть здесь, — сказал он. — Это запретная комната.
— Ага. Для мальчишек, — ответила я, уставившись на пятно от кленового сиропа на кровати, которое, я надеялась, миссис Мэттьюс не заметит. — Я могу приходить сюда, когда захочу. У меня здесь есть собственный ящик с одеждой и своя зубная щетка в ванной.
Наши родители договорились насчет этого, когда нам было по семь, и мы начали требовать разрешения на ночевки. В моем доме у Талли тоже есть своя тумбочка и щетка.
Лэйн это не впечатлило. Он скорее выглядел рассерженным.
— Ты не особенная. Ты уродка. С тобой что-то не так.
Я демонстративно понюхала воздух, хоть и учуяла его запах сразу же, как только вошла в дом.
— Надеюсь, ты поблагодарил его за спасенную жизнь.
— Он вожак стаи и мой папа. Это его работа.
— Я говорю не о твоем отце, кретин.
Лэйн весь затрясся.
— С тобой что-то не так. Мой папа тебя убьет и избавит от страданий.
Я оскалилась.
— Я разорву тебя на части, и буду любоваться, как кровь покидает твое тело.
Стоило словам слететь с моих губ, мне захотелось запихнуть их обратно. Да, Лэйн был мелким мерзавцем, и его нужно было поставить на место, но специально пугать его было грубо с моей стороны. Он все еще ребенок, и закушенная губа это наглядно демонстрировала.
— Лэйн, послушай… — Но он не хотел. Он выскочил в коридор еще до того как я смогла придумать извинения.
Черт. Теперь придется гоняться за маленьким монстром.
Стало очевидно, что наушники стоили каждого заплаченного пенни, так как им удалось полностью блокировать звук 20 оборотней и провидиц, оравших друг на друга.
— Говорю вам, маленькие девочки просто так не превращаются в шифтеров, — сказал дядя Чарльз. Хоть раз в его жизни лицо покраснело от эмоций, а не с перепоя. — Эта тварь — чудовище.
Он назвал меня чудовищем. Забавно слышать такое от мужика, лупившего собственного сына, как грушу.
— Она не тварь. — Глаза Талли светились просто маниакальной яростью. — За все 18 лет я в первый раз увидела ее такой злой. У нее есть имя, или ваша память стала сдавать так же сильно, как и способность превращаться?